День рождения на улице Чаек - страница 5

Ждать нам пришлось долго. Но потом на гаражную площадку кто-то пришёл. Мы уже приготовились бросать бомбы, но тут увидели, что это господин Войзин.

Мы знали, что на него нельзя брызгать, потому что он наверняка пожалуется нашим родителям. Петя только один раз стрельнул в дверь гаража из своего суперводомёта. На секунду. И довольно далеко от господина Войзина.

Господин Войзин ни капельки не промок. Но всё равно он моментально обернулся и, увидев нас за гаражом, погрозил кулаком. Наверное, он подумал, что Петя хотел облить его водой. Хотя Петя специально целился в дверь, а не в него.

– Возмутительно! – воскликнул господин Войзин. Мы поняли, что сегодня вечером он обязательно позвонит нашим родителям.

Когда господин Войзин ушёл, долгое время опять никого не было. Мы уже хотели бросить нашу затею и устроить новую маленькую водяную битву, но тут из-за угла вышел дедушка Клеефельд.

– Сдавайтесь! – закричал Петя и брызнул ему под ноги струёй из суперводомёта.

Я хотела бросить водяную бомбу, но Винсент громко крикнул: «Стоп!»

– Со стариками так нельзя! – прошептал он. – У него может сердце остановиться!

Дедушка Клеефельд, по-моему, и правда испугался – и, похоже, даже немного рассердился. Теперь он уже не казался таким добродушным, как всегда, когда мы с ним болтали о разных вещах. Дедушка Клеефельд любил поболтать с нами.

– Дети, так делать нельзя! – сказал он, когда увидел нас за гаражом. – Всё-таки вы должны понимать, где граница допустимого!

Только теперь я заметила, что на нём были очень хорошие брюки и очень красивый пиджак. Видимо, он хотел пойти к кому-то в гости.

– Извините, пожалуйста, мы нечаянно! – сказал Винсент. Вообще-то это должен был сказать Петя.

Дедушка Клеефельд вздохнул:

– Теперь мне придётся переодевать брюки. Вы хоть понимаете, что так делать нехорошо?

Мы дружно ответили, что понимаем. Мы не обманывали – ведь мы не хотели сердить такого доброго дедушку.

– Клянётесь, что больше такого никогда не случится? – спросил дедушка Клеефельд.

Мы поклялись.

И дедушка Клеефельд обещал на этот раз проявить милосердие и ничего не говорить нашим родителям. Но брюки ему надо всё-таки переодеть, и из-за этого он опоздает на приём к врачу.

Мне было очень стыдно, ведь он опоздает по нашей вине. И это хуже всего, хуже всякого наказания.