Обернувшись так быстро, что протестующе скрипнули суставы, я
успел увидеть, как огромный волк, точнее его половина – от середины
спины и ниже, – глухо ткнулась в стену и сползла, оставляя
кровавый след.
На этот раз трансформация произошла на моих глазах. Вновь
знакомо задрожал воздух, словно над раскаленным асфальтом, и
половинка приняла вполне человеческие очертания. На этот раз
женские.
Виссои Холар стоял и молча вибрировал в темпе медленного
вентилятора, сжимая в руках дивного вида штуку. Наверное, то самое
оружие, испарившее оборотня.
Я аккуратно отвел его руку со стволом в сторону и, легонько
толкнув плечом, спросил:
– Первый раз?
Он только коротко кивнул и облизнул пересохшие губы.
– Привыкай. В крови, судя по всему, будем по уши. –
Взглянув на еще одного члена команды, я поразился перемене,
происшедшей с Марджан.
Пальцы, оканчивающиеся тускло блестящими стальными когтями, шипы
на коленях и ногах, но самое главное – мерцающие холодным огнем
глаза беспощадного убийцы.
Сам не паинька. Но вид на все это железо, которое медленно и
словно неохотно втягивается внутрь, даже меня заставил
вздрогнуть.
Установив мину в неприметном колодце, откуда выскочили оборотни,
мы двинулись вперед.
Два из трех коридоров я отмел, как явно нерабочие из-за тонкого
слоя пыли, покрывавшей пол. А вот бронированная дверь, ведущая,
судя по карте, к реакторному отсеку, наверняка использовалась
часто. Это было видно по свежим потекам масла на петлях.
Удивительно слаженно для такой разношерстной и не притертой
команды мы двинулись вперед. И сразу же за спиной, с грохотом и
затихающим визгом разлетающейся шрапнели взорвалась оставленная в
колодце мина, и тут же рваным ритмом заныла сирена, лампы сменили
свой цвет на красный и запульсировали короткими вспышками.
Ну, и в самом деле пора. А то я уже волноваться начал.
Некто в замызганном до неузнаваемости белом халате выпал из
бокового коридора и тут же, словно мышь, был пойман когтистыми
пальцами Марджан.
Экспресс-допрос одного из выживших сотрудников многое
прояснил.
Замдиректора центра, проводивший собственные исследования,
некоторое время назад, несмотря на все запреты, начал переделывать
реактор аварийного питания. А когда возник скандал, устроил в
подземелье настоящую бойню.
Выживший говорил торопливо, словно боясь, что его прервут, и все
время сжимал и разжимал кулаки и переплетал пальцы, словно не зная,
куда их девать. Но что-то мне в нем не нравилось. Именно руки
поначалу привлекли мое внимание. Халат, штаны – все было настолько
грязным и мятым, что вряд ли уже могло называться одеждой. Так,
тряпье. А вот кисти его рук – чистые, с розовыми полукружьями
ногтей, были чисты той невероятной стерильностью, которая отличает
руки врача от остальных смертных. Проверим?