«Ну вот и настал этот день, Лиза», – пришло сообщение на телефон тринадцатилетней девушке.
«Да, Марта, я готова. А ты?» – тут же ответила Лиза своей лучшей подруге, с которой она общалась три месяца по сети, но ни разу не видела её в живую и даже не слышала голос.
«Конечно! А ты, что сомневаешься?» – написала Марта, на аватарке которой был страдающий ангел с изорванными крыльями.
«Нет. Мне просто страшно.»
«Это нормально. Мне тоже страшно. Но очень скоро всё это закончится. Не останется ни страха, ни боли, ни сожалений. Мы получим абсолютную свободу.»
«Да. Я хочу этого.»
«Помни, мы делаем это вместе. Я люблю тебя! И кто знает, может мы встретимся с тобой в лучшем месте. В мире без жестокости и стереотипов.»
«Было бы здорово!» – большими пальцами рук быстро набирала сообщение на сенсорном экране своего дорогого айфона Лиза.
«Ну всё, моя дорогая, нам пора», – написала в ответ Марта.
«Почему мы не можем это сделать, взявшись за руки?»
«Мы об этом уже говорили!»
«Но мне бы так было легче!»
«Прошу тебя, хватит! А то я подумаю, что ты хочешь меня предать!»
«Конечно же нет!!!!!!!!»
«Мы приходим одни. И уходить тоже должны никем и ничем не обремененные. Это и есть необусловленная свобода.»
«Да. Я понимаю. Прости!»
«Я помашу тебе рукой. Нас будет разделять каких-то двести метров.»
«Хорошо. Я скоро там буду.»
– Ты куда? – спросила мать Лизы, когда девушка была готова уже выйти из дома.
– Гулять, – неохотно задержавшись в дверях, ответила Лиза.
– Ты английский сделала?
– Да.
– Прям весь? Проверю!
– Угу, – нервничала Лиза, держась за ручку и желая скорее захлопнуть дверь с другой стороны.
– Тебе через двадцать минут в музыкалку выходить. Помнишь? Так что не загуливайся там. Кстати, звонила Елена Ивановна, сказала, что тебе нужно подтянуть математику, а то ОГЭ завалишь. Мы договорились по четвергам в шесть, у тебя это единственное свободное время осталось. Лучше бы, конечно, два раза в неделю, но как-то не получается…, – тараторила мать.
– Хорошо, что ВЫ договорились! – процедила Лиза и рванула дверь.
– Через двадцать минут! Не опаздывай, – суетливо крикнула вслед мать и, вздохнув, пробурчала, – ну и где этот ее английский?
Более незаметно покинула свой дом толстая девочка возраста двенадцати лет. С ней, как и с Лизой переписывался сорокалетний маньяк, доводящий наивных детей и подростков до самоубийства. За три месяца искусной манипуляции он был готов довести свой мерзкий план до конца, направив запутавшихся детей на разные крыши высотных зданий.