– Ты меня не слушаешь, девочка. Место, что ты занимаешь – не твое. Оно тебе не принадлежит! Из-за тебя все неправильно.
– Какое еще место? Сидячее? Если вас это успокоит, то я пообещаю проехать свои три станции стоя и не занимать чье-то там место. – Уже совсем злая, я освободила руку. Поделилась ужином, называется, теперь ко мне претензий еще больше, чем у Нормана Смита. Вспомнив тучного дядьку из лифта и начало рабочего дня, я опять поморщилась.
Наконец приехал поезд. Толпа ринулась набиваться в вагон, я бросилась прочь от странной женщины. Та не отставала:
– Я имею ввиду не метро, – бубнила она, и, к несчастью, я хорошо ее слышала. – Я про твою жизнь. Она должна быть другой, твое место не здесь. Все меняет мгновение, перемены стоят жизней. Никто не замечает…
То ли после приключений на работе я соображала не очень, то ли женщина сошла с ума и загадывала ребусы, непостижимые для простого обывателя. Между тем, отвлеченная от миссии сесть в поезд, я упустила свой шанс. Двери ближайшего вагона закрылись, поезд со свистом укатил дальше.
А женщина все вилась рядом, вызывая неподдельное беспокойство:
– Я хочу помочь. – Ее лицо при этом ничего не выражало, как будто она разговаривала со мной, но думала о чем-то ином, более важном. – Ты едешь домой, торопишься, но это не твой дом.
– С этим не поспоришь.
– Ты должна это чувствовать, разве нет? Все происходящее – неправильно.
– Угу.
– Муж – он тоже не твой.
А вот это уже интересно.
Теперь я пригляделась к женщине повнимательнее. Подобная фраза вполне могла принадлежать любовнице мужа, думающей, что она – любимая и единственная, а я занимаю ее место. Это многое бы объяснило. Но тут набралось сразу два «но», весьма существенных: во-первых, я сильно сомневалась в наличии у мужа этой самой любовницы, ну а во-вторых, вряд ли Максиму пришло в голову выбрать странноватую женщину в лохмотьях. И если «во-первых» можно было отбросить, потому что редкая жена может догадаться о похождениях мужа, то «во-вторых» никуда деть нельзя. Макс в принципе не особо падок на других женщин, обычно он им даже не улыбается, и, насколько я могла судить, он тяготел к молодым светловолосым особам. Нет, определенно не любовница, просто сумасшедшая.
И опять она схватила меня за руку. Ее хватка стала цепкой, пальцы сомкнулись вокруг моего запястья, словно железные наручники.