– И прошу вас, более не смейте убирать дом. Это унизительно!
– Но я скучаю без вас, – ответила Глаша, – безделье невыносимо для меня.
– В этом доме вы не прислуга, а моя гостья. И я требую, чтобы вы носили те наряды, которые я купил вам, и украшали себя для меня. Когда я возвращаюсь домой, вы должны быть в надлежащей форме, а не с тряпкой! Разве это трудно понять?
– Я понимаю. Но неужели мне не позволено ничего, кроме этого? – спросила тихо она.
– Нет! И не заставляйте меня пожалеть о том, что я оставил вас в своем доме!
После этой угрозы Глаша замерла и отчетливо ощутила, что ее сердце сжалось от ужаса. Она вмиг поняла, что Скарятин намекал на то, что может выгнать ее на улицу. Однако все ее существо уже было больно Дмитрием, и его жестокие слова вмиг заставили ее испугаться. Быстро подойдя к молодому человеку, Аглая обвила его шею ручками и ласково проворковала:
– Дмитрий Петрович, не будьте так жестоки. Я ведь люблю вас.
– Если это так, то будьте послушны, – заметил он холодно.
– Но позвольте мне хотя бы помогать на кухне?
– Я же сказал, нет, – жестко отрезал Скарятин, отстраняя от себя девушку и тем самым как бы наказывая ее. – Если вам угодно, можете читать в библиотеке, вышивать. Ну, пожалуй, в церковь Трех Святителей ходить, что рядом. И только.
С того разговора Глаша, боясь вызвать неудовольствие Дмитрия, исполняла все его требования. Дмитрий пропадал целыми днями. Лишь под ночь он возвращался с очередного бала, перебрасывался с Глашей парой фраз, а затем брал ее на руки и переносил в постель. После бурного любовного соития он засыпал спокойным крепким сном, а Глаша еще долго смотрела на спящего молодого человека и думала лишь о том, как еще угодить ему. Утром изо дня в день Скарятин уезжал с визитами или по делам и возвращался лишь вечером. Часто они ужинали вместе, и Дмитрий рассказывал девушке о проведенном дне и очередном бале. Спустя еще некоторое время, видя, что Глаша безоговорочно предана ему, молодой человек совсем осмелел и, уже не стесняясь, рассказывал девушке о своих знакомых – не только о мужчинах, но и о женщинах. Он мог при Аглае заметить, что та или иная графиня весьма красива, и он намерен на предстоящем вечере добиваться расположения этой дамы. Аглая терпела весь его цинизм и безразличие, стараясь не показывать, как ей больно от его слов, ибо боялась, что молодой человек откажет ей в своем внимании.