Размышления Маркуса прервала молодая девушка, которая решительно приближалась к нему, оставаясь незамеченной, пока подойдя вплотную, она не обвила руками его голову и не впилась в губы. Несколько мгновений от неожиданности Маркус ничего не мог поделать. За это время язык незнакомки успел бегло познакомиться с языком мужчины, но вскоре Маркус отстранил её от себя, отмечая то, с какой силой она повисла на нём:
– Вы с ума сошли? Что вы делаете?
– То что мы оба хотим! – Быстро проговорив эти слова, она вновь прильнула к нему, чтобы продолжить изучение его ротовой полости, но он снова воспротивился.
– Да кто ты такая, черт возьми! – отклеивая силой её от себя, выражался Маркус.
После того, как её штурм обернулся неудачей, девушка осталась стоять на расстоянии одного шага от Маркуса и, тяжело дыша, смотрела ему в глаза. Она смотрела на него так, словно умоляла его не останавливать её, но он остановил, и вот они молча стояли друг напротив друга. Вскоре её взгляд сменился с умоляющего на ненавидящий, а ещё через мгновение она заплакала, закрыв личико с острыми скулами и впалыми щеками, тонкими ладонями.
– Неужели я недостаточно хороша? – она говорила сквозь ладони, так что звук получился глухой, словно она говорила в бочку.
Она была молодой, не старше двадцати. Высокая для девушки, но все же ниже Маркуса. Плоская грудь, плоский живот, небольшая попа, тонкие ноги. Черные и прямые волосы слегка не доставали до хрупких женских плеч, которые сейчас вздрагивали от её слез. На ней была темных тонов майка на размера четыре больше, чем требовалось девушке, и узкие зеленые джинсы, подвернутые внизу трубочкой, оголяя белоснежную кожу её голых щиколоток. На босых ногах красовались красные кеды. Вольнодумное поколение воспитанное Америкой, не стесняющееся в самовыражении.
– Что с тобой? – осторожно спросил Маркус, сохраняя дистанцию.
– Ничего! – рыдая, выдавила она.
«Наверное, она под наркотиками.», – решил он, и попытался осторожно оставить её одну, мелкими шажками, отступая назад, как будто испытывая шаговое напряжение.
– Обнимите меня, пожалуйста. – жалобно попросила девушка.
Маркус остолбенел. После этих слов, вернее после интонации, которой они были произнесены, он чувствовал, что не вправе оставить её одну, и уж тем более не обнять девушку – это настоящее преступление. А она продолжала говорить ломающимся от слёз голосом: