- Hei, fyren! Gjør det noe?[4] – и с
этими словами один из жандармов опустил на стол свою чашку с
кофе.
Он уставился на Новикова, ожидая
ответа, но тот улыбнулся и виновато развел руками:
- Jeg beklager, jeg snakker
ikke norske…[5]
- Нvor er du fra?[6] –
поинтересовался второй полицейский, подойдя поближе.
Новиков наморщил лоб, словно бы
пытаясь понять смысл вопроса, а затем улыбнулся еще шире:
- Американец я, ребята…– выдал он с
хорошо поставленным акцентом южных штатов. – Джонни-мятежник, если
уж вам так интересно.
Полицейские переглянулись, и один из
них поинтересовался на неплохом английском:
- А сюда каким ветром занесло?
Наверное, коммунист?
- Чего?! – Кирилл подскочил на месте
в картинном негодовании. – Чего?! Может, ты еще скажешь, что я,
первый помощник «Одинокой звезды» – большевик?!! Дерьмо бычачье,
парни, да если б вы не были копами, ох, и посчитал бы я вам ребра
вместе с зубами! Сверху вниз и справа налево!
- Первый помощник? – недоверчиво
ухмыльнулся жандарм постарше с капральскими нашивками на рукаве. –
А не слишком ли ты молод для «старика»[7]?
- Первый помощник? – протянул второй
и почесал нос. – А чего это ты, oldman[8], забыл в добрых тридцати
километрах от моря?
- Километры, дерьмометры… – Новиков
сплюнул, – Ни черта я в этих ваших курвометрах не понимаю, а то,
что до Большой Соленой Воды – двадцать миль, так это – да… Только
до моей красавицы – «Одинокой звезды» – еще дальше, да…
Он отхлебнул пунш и, словно бы в
расстройстве, махнул рукой:
- До нее – цельных полтора месяца,
парни. Придет в Осло только через полтора месяца, так-то вот.
Тут жандарм-капрал вдруг задумался, а
потом спросил:
- Слушай-ка, fyr[9], а это не тебе в
Осло переломали ребра в «Kutten huset»[10]? Что-то я про это
слыхал.
Лицо Кирилла отобразило крайнюю
степень раздражения:
- А посмотрел бы я на тебя, фараон,
как бы тебе удалось унести потроха целыми, если ты – один, а против
тебя – целая дюжина этих вонючих бриттов!
- Верно-верно, – ухмыльнулся капрал.
– Только я слыхал, что американский моряк был настолько пьян, что в
участке все удивлялся: как это его смогли так избить трое англичан.
А сам при этом исхитрился только голов разбить целых восемь
штук!
Он протянул руку и обменялся с
Новиковым крепким рукопожатием. Потом взмахом подозвал
трактирщика: