Риббентроп икнул и судорожно кивнул.
- Ну вот, дружище, а теперь идите. Идите, занимайтесь своими
делами, а мне Провидением поручено попробовать исправить то, что
натворили эти сраные свинские собаки!..
Но когда министр ушел, рейхсканцлер дал волю своим чувствам. Он
выл, точно горный тролль, ругался, словно пьяный докер и орал,
словно обворованный лавочник.
- Ублюдки! Обоссанцы! Сраное дерьмо! Дерьмо вместо этих
сортирных мозгов! Куда они лезут, сраные рогатые скотины?! Русские
разорвут их в клочья! И правильно сделают! Но пока эти сраные
русские будут рвать в куски этих сраных поляков, что делать
нам?!!
Вспышка гнева закончилась так же внезапно, как и началась.
Гитлер сел за стол, уронил голову на руки. Плечи его затряслись
так, что со стороны могло показаться, будто фюрер германской нации
рыдает. Но это было не так: Гитлер беззвучно хохотал.
- Нет, это же надо?! Все было так хорошо рассчитано, все было
подготовлено, все было заранее спланировано. И? И?!!
Он врезал кулаком по столу. Затем еще раз, еще раз и еще. Гитлер
бил до тех пор, пока не разбил в дребезги толстое стекло,
покрывавшее столешницу. Осколки впились в кожу, потекла кровь, но
он не замечал этого. Закинув голову, Гитлер хохотал и выкрикивал в
потолок:
- Это же надо?! Чехи сдались без боя, австрийцы с нами! Как
хорошо могло все продолжаться! Поляки стали бы первой ступенькой к
мировому господству, а теперь?! Теперь?!!
Вдруг он смолк и посмотрел прямо перед собой.
- Надо написать письмо Сталину, – произнес он медленно, с
расстановкой. – Мы поможем ему с поляками, а он, – тут фюрер на
мгновение задумался – он отдаст нам часть Польши. Например, по
границам Российской империи. Или как-нибудь по-другому. Надо сейчас
же написать Сталину. Немедленно…
Через несколько минут, когда разбитое стекло заменили, а Теодор
Моррель[22] перевязал порезанную руку и омыл кровь, Адольф Гитлер
сидел за столом и его карандаш стремительно бежал по листу бумаги.
«…Дорогой господин Сталин. Весь германский народ – и я в том числе,
возмущен наглой, ничем не спровоцированной акцией, предпринятой
польским правительством. Германия готова оказать Советской России
любую посильную помощь в деле обуздания зарвавшегося агрессора.
Наши незначительные идеологические разногласия отступают, когда
братский народ, чью помощь во времена разгула грабительского
Версальского договора Германия хорошо помнит, страдает под ударами
подлецов, напавших тайком, из-за угла, словно бандиты на ночной
улице. В знак доброй воли это письмо вам вручит небезызвестный вам
Тельман[23]…»