Санитар, бинтовавший руку поручика, вдруг отлетел на добрых
полтора метра и рухнул наземь. Гржибовский вскинулся, схватился за
пистолет, но тут же раздался тихий шепот:
- Ręḉe do góry! Zamkniesz, kurwa, bo strzelam![54]
Анджей увидел широкий ствол, замотанный бинтами, и понял что
перед ним тот самый красный снайпер, о встрече с которым он мечтал
буквально час тому назад. Скрипнув зубами, он начал поднимать руки
и… кинулся вбок, надеясь увернуться от выстрела красного. В тот же
момент раздался харкающий глухой звук выстрела, что-то невообразимо
тяжелое и невообразимо горячее ткнуло его в грудь, и Гржибовский
завалился назад с пробитой грудью. Он еще дышал, когда залп его
стрелков отшвырнул советского снайпера в сторону. К ним бросились
подхалянцы из первого взвода, но тут зарычал пулемет красных,
стрелки попадали, и больше Анджей не видел ничего. Никогда.
Вастьянов, увидел, как Лиса упала на спину, безвольно раскинув
руки, и не выдержал. Вскочив и выпрямившись во весь свой немалый
рост, Максим щедро полил бросившихся вперед поляков длинной, на
весь магазин, очередью. Те залегли, и старший лейтенант поспешил
последовать их примеру. Он рыбкой нырнул в частый кустарник и,
проломившись сквозь мешанину веток, замер, ожидая дальнейших
действий противника. Томительно потянулись секунды, и тут…
Грохот автоматных и пулемётных очередей с разных сторон не
просто ошеломил, а прямо-таки деморализовал поляков. Свирин успел.
Через десять минут все было кончено. Нескольких подхалянских
стрелков взятых живыми уже допрашивали, гоня допрос в бешенном
темпе, двое санинструкторов бинтовали Лисиной грудь и бок, а
Вастьянов стоял на вытяжку перед капитаном и докладывал о
проделанной работе. Вот он закончил отчет и замолчал, ожидая
реакции командира. Михаил помолчал, пожевал веточку:
- Все?
- Да.
- Совсем все?
Максим задумался, замялся. Но ничего нового не вспомнил и молча
кивнул. Свирин вздохнул:
- Ну и дурак. А то, что усиленную горнострелковую роту в засаду
завел – не в счет? Ладно. Летунов вызвали, сейчас паковаться
будем.