…Все трое растянулись на траве. Отмахали на своих двоих километров двадцать. Туфли у Михаила держались на последнем издыхании, не для таких похождений предназначались хоть и были изготовлены на фабрике «Скороход», надежные, но дубовые, потому и ноги гудеть стали. Присел, с опушки леса окидывая взглядом далекий населенный пункт. Куда это он их вывел? Невольно посмотрел на лежащий рядом с Даниловым сидор, переделанный сержантом в своеобразную сумку для переноски дитяти. На удивление ребенок вел себя тихо, только глазами лупал и кряхтел. Заметив интерес, Данилов посетовал:
– Скоро орать начнет, есть запросит.
Каретников кивнул, только поинтересовался:
– А чего, когда двигались, не орала?
– Угрелась. А еще своей ходьбой мы ее вроде как баюкали.
Будто подслушав, что речь о ней, девочка захныкала, в конце концов разразилась ревом. Михаил поморщился. Вот так! И что теперь делать?
– Коза нужна, – глубокомысленно изрек Гавриков, как ни в чем не бывало подсунув ладонь на изгибе локтя под щеку.
– Почему не корова?
– Не. От коровьего молока поносить будет и животом маяться.
– Знаток.
– У нас в деревне…
– Заткнись. Здесь ни козы, ни коровы нет. Хоть приблизительно, где мы сейчас?
Сержант встрепенулся.
– Почему приблизительно? Вон же Золочев.
– Откуда знаешь?
– Приходилось с лейтенантом мимо проезжать. Дорога прямо по населенному пункту проходит.
– Уже лучше. Леса дальше будут?
– А куда ж они денутся?
– Тогда подъем. Золочев стороной обойдем, дальше видно будет…
К хутору вышли к обеду, когда уже невыносимо было слышать рев голодного горластого дитяти. Хутор прилепился к лесу, имел большой дом и кучу хозяйственных построек. Первым их унюхал дворовый кобель, лаем оповестивший хозяев о приходе незваных гостей.
Хозяин, мужик в летах, с многочисленными морщинами на простом костистом лице, худой как жердь, с вислыми седыми усами, в картузе на голове, одетый в домотканые штаны, рубаху с вышивкой по вороту и пиджак, без большой охоты предложил сесть за стол, поставленный на улице прямо под фруктовыми деревьями.
Чиниться не стали, есть хотелось, а голод, как известно, не тетка, а злой дядька. Выставленная на стол четверть с прозрачной жидкостью в стекле у сержанта и Гаврикова подняла настроение одним своим видом. Каретников пожал плечами, он им по большому счету пока что не начальник, а вот на порезанное ломтями сало, соленья и грибы, на чугунок с парящей картошкой и ломти хлеба на тарелке облизнулся.