Родственников же помянуть да водичку освятить приходили все, кто еще мог до церквушки дойти. Причем не просто приходили, а вместе с тарелочками и блюдечками вареного риса (кануном, по-местному), приносили также продукты «на церкву», то есть батюшке. Отец Стефан сутяжным и меркантильным не был, но даже его целибатную сущность чем-то кормить было надобно, да и на главном его приходе, в поселке городского типа, продукты эти были насущно необходимы по причине регулярных церковных обедов для причта и неимущих.
Смущало отца настоятеля это преимущество «второстепенных» служб над основной и главной, и он постоянно занимался самоукорением, а также поиском нужных слов, примеров и доказательств, чтобы побороть доморощенную, местечковую богословскую мысль.
После долгих размышлений и раздумий решил батюшка собранные на два подсвечника деньги потратить на книжки, брошюрки, иконки, видео- и аудиодиски и прочие церковно-лавочные принадлежности, которые, по его мнению, должны были все же освежить увядшие богословские познания прихожан.
Нельзя сказать, что в церковной лавке подобных изданий и изделий не было. Были. Но в то время на епархиальном складе данный «товар» имел столь неказистый и непривлекательный вид, что особого любопытства ни у кого не вызывал, да и цены на него были отнюдь не для поселков и деревень.
Практически рядом с приходом отца Стефана проходила недавно появившаяся граница между двумя крайне независимыми государствами1, за которой располагалась уже иная православная епархия. В деле снабжения церковной утварью, свечами, облачениями, книгами и прочим товаром церковно-приходского свойства соседи были в полном превосходстве, поэтому местные настоятели потихоньку подкармливались у соседей, за что периодически получали нагоняи от собственного архиерея… Впрочем, недовольство родного владыки всегда покрывалось его любовью к им же рукоположенным чадам, а соседний архиерей, видя наплыв из-за кордона, тут же издал негласный указ: «Хохлам на 20% дороже», чем несказанно улучшил благосостояние собственной епархии.
Как бы там ни было, на межгосударственных отношениях данный прецедент никак не сказался, а вот таможня встала перед дилеммой: с одной стороны, Церковь одна, но с другой – государства разные. Прописывать же законы по перемещению церковных принадлежностей никто не решался ни с той, ни с другой стороны, поэтому все зависело от понимания таможенниками принципа: «Вас накажешь – Бог накажет».