Скверна - страница 23

Внезапно Ример ощутил опасность. Как в драке в тот миг, когда преимущество переходит на сторону противника. Он кашлянул и развернулся, чтобы уйти. Женщина остановила, опустив на его руку свою теплую ладонь.

– Я Дамайянти, – сказала она. – Но ты это уже знаешь.

Он вновь взглянул на нее.

– Нет. Прости, если я должен знать, но я тебя не помню.

Она коснулась пальцем губ, как будто собиралась укусить его, но не укусила.

– Правда? В таком случае это многое говорит о тебе.

Ее взгляд упал на книгу в его руке.

– А вот я слышала о тебе, Ворононосец. Того, что ты хочешь узнать, не найдешь ни в одной книге. А тот, кто знает, едва ли решится даже шепотом рассказывать об этом.

Она взяла свои книги, прижала их к груди и повернулась к нему спиной.

– Но это относится не ко всем. Заходи как-нибудь посмотреть, как я танцую, Ример.

Она зашагала к выходу; он проследил, как она удаляется. Танцовщица слышала о нем. Как все. Но он редко задумывался, что именно они слышали. Теперь Ример ощущал невольное любопытство. Совет хочет, чтобы он завел семью. Дал клятву верности. Что они скажут, если он явится к ним с такой женщиной, как Дамайянти? С танцовщицей?

Они возненавидят его. Придут в ярость. Станут угрожать. Начнут рвать оставшиеся на их головах редкие волосы.

Ример не смог сдержать улыбку.

Яблоко было свежим и зеленым. Без единой морщинки. Без следов плесени. Без гнили. И сколько недель оно пролежало? Много…

Хирка нажала на кожуру, но она не поддалась. Ветви деревьев на кладбище уже совсем оголились, а она держала в руках яблоко, сорванное будто вчера.

Она положила его на подоконник. Пусть другие поступают как знают, но она не вонзит зубы в то, что отказывается умирать. Она не дура. В сказках такие вещи всегда отравлены.

Куро скреб когтями по ящику. Он спал. В последнее время он только этим и занимался. К тому же почти не ел. Как и она. Хирка опустилась на матрац и потрогала его за клюв.

– Тебе нельзя все время лежать здесь, – сказала она и задумалась, к кому обращается – к ворону или к самой себе, ведь она уже несколько дней не выходила из церкви. Слишком свежи были воспоминания о мужчине в капюшоне. О его пахнущем табаком кулаке. О силе. О голосе.

Да, она выбралась из этой ситуации в целости и сохранности. Она бывала в переделках похуже. Гораздо хуже. Но ничего не помогало. В этом бессмысленном мире она не была самой собой. Хирка чувствовала себя ужасно одинокой. Ужасно беззащитной.