– Какая мягонькая, ну чисто перепелочка!
Я изо всех сил пыталась защититься, отбиваясь ногами, у него свалилась фуражка. Но ему было на нее наплевать, как и на мое брыкание, на мои сдавленные крики. Негодяй трогал меня своими чудовищными ручищами за все места, лез под одежду, каждое мое движение все больше разжигало его, в конце концов я выбилась из сил и перестала сопротивляться его желанию. Я уже теряла сознание, когда увидела, как он спокойно расстегивает свой ремень. Я поняла, что все кончено, и закрыла глаза.
В ту же секунду я почувствовала рывок, и вдруг на меня перестала давить тяжесть, этот бесноватый куда-то делся…
Надо мной стоял беглец из крепости, в руках – ружье лесника, дулом книзу, а сам лесник катался по земле, стонал и держался обеими руками за голову.
Отдыхать мне пришлось не больше минуты.
Беглец изо всей силы ударил лесника ногой под ребра и сказал:
– Вставай, гнус!
Тот поднялся на колени. По-прежнему держась за голову, он стонал с закрытыми глазами – похоже, ему было очень больно. Он сумел встать на ноги, но был мертвенно-бледный, и по тому, как он опустил подбородок, я подумала, что, наверное, у него сломана шея или еще того хуже.
Беглец направил на него ружье. И сказал ему жестко:
– Теперь считаю до трех. На счет три будешь убит.
И тут же произнес:
– Раз…
Лесник в ужасе, шатаясь, побежал в заросли, крича от боли и держась за голову. Когда его шаги стихли, беглец поддал ногой его фуражку, валявшуюся на земле, и отбросил ее куда подальше.
Безмятежные птицы снова запели. Он положил ружье и склонился надо мной. Впервые я видела его так близко с тех пор, как он навел марафет; я и вправду сочла бы его красивым, если бы не обстоятельства нашей встречи и те эмоции, которые мне пришлось пережить. Он вынул кляп. Я совершенно искренне сказала:
– Спасибо, мсье.
Я забыла или почти забыла, в какое состояние пришло мое белье и что теперь я была еще оголеннее, чем раньше. Об этом напомнили мне его глаза.
Вместо того чтобы освободить меня, он посмотрел на меня так, что во мне снова вспыхнуло беспокойство. Я поняла, что он видит меня во всей красе: двадцатилетней и т. д., и т. п., и спросила почти беззвучно:
– Мсье, что вы задумали?
Вместо ответа он снова сунул мне в рот кляп.
Медленно, очень медленно он стал ласкать грудь, которую обнажил лесник, и сказал: