В Секции Д полагали, что ситуация внутри Венгрии «весьма безнадежна», но считали необходимым создать там базу, даже если «это было бы лишь жестом» [24]. Первым контактом Кристины стал Губерт Гаррисон, корреспондент «Ньюз Кроникл», который с октября работал на Джорджа Тэйлора. Гаррисон был невысоким плотным человеком, на десять лет старше Кристины. Они сразу вступили в конфликт. Он намеревался обеспечить ее транспортом, контактами и секретными техническими средствами в обмен на то, что она установит связь с поляками. «В результате, – жаловалась она, – моя квартира в Будапеште превратилась в склад для всего, что собирались переслать в Польшу, в том числе взрывчатки» [25]. Тем временем польская разведка в Будапеште, которая уже присматривалась к Гаррисону, взяла под наблюдение Кристину.
Другим контактом был давний приятель и поклонник, журналист из Польши Йозеф Радзиминский, который теперь работал на Секцию Д. Благодаря его присутствию в городе Кристина быстро вошла в широкий круг журналистов и дипломатов, посетила ряд приемов и открытых дней в разных посольствах. Она никогда не любила наставников и покровителей, и постоянная компания Радзиминского ей докучала; она и сама могла поставить бутылку шампанского на подоконник, что означало прием у атташе, или принять сигнал через продавца цветов напротив кафе, означавший, что сюда идут немецкие офицеры. Но Радзиминский не понимал намеков, и она недружелюбно прозвала его pies kulawy, то есть «хромой пес»[28]. Он стал первым из таких ее обожателей. Присутствие Радзиминского в Будапеште не было совпадением. Ближайшие к Польше страны – Венгрия и Румыния – с конца 1939 года были переполнены иностранными журналистами. На удивление, среди них было много женщин, включая Клэр Холлингворт из «Дейли Телеграф», которая первой передала известие о германском вторжении в Польшу, так что прикрытие Кристины в качестве французской журналистки выглядело вполне убедительно. В то же время оно давало ей повод в любое время перемещаться по Будапешту в полупальто мужского кроя, с записной книжкой, папкой с бумагами и, разумеется, венгерскими шариковыми ручками в сумке[29], и у нее была возможность организовывать встречи, составлять планы и получать документы, необходимые для перехода в Польшу. Основной трафик через венгерско-польскую границу шел в одну сторону, так как Венгрия держала границу открытой для приема десятков тысяч беженцев – польских военных и мирных граждан.