Ежи Скарбек унаследовал благородное имя, богатую семейную историю и некоторую замкнутость. Скарбекам принадлежали гектары земли, целый ряд домов, ферм, их конюшни были заполнены чистопородными конями, но годам к двадцати пяти увлечение Ежи вином и женщинами, рулеткой и скачками нанесло существенный ущерб его доходам. В 1898 году семья организовала его брак с невероятно богатой, умной и «совершенно красивой» наследницей еврейского банкирского дома [6]. В декабре того же года только что окрещенная Стефания Гольдфедер была принята в одну из старейших дворянских семей Польши. Венчание провели по правилам реформатской церкви[5], вероятно, приемлемой и для католиков Скарбеков, и для Гольдфедеров, не слишком догматично настроенных иудеев.
Бракосочетание вызвало скандал, но не слишком масштабный. Никто в Варшаве не сомневался в мотивах жениха, и представители общества с понимающими усмешками упоминали Гольдфедеров как «класс финансистов, активно участвующих в материальной реконструкции нашей многострадальной нации» [7]. Евреи, некогда нашедшие приют в польском государстве, подвергались тяжелой дискриминации со стороны российских властей, и, несмотря на существование немногочисленной ассимилированной еврейской интеллигенции, большинство польских иудеев говорили на другом языке, ели другую еду и одевались иначе. Они вызывали любопытство, к ним относились свысока, их избегали. Даже ассимилированные еврейские семьи оставались объектом социального остракизма, и если еврейские врачи и юристы пользовались популярностью, это отчасти объяснялось тем, что те сами устанавливали определенную профессиональную дистанцию. Когда состоялось венчание Ежи и Стефании, представители знати и тех самых «финансовых кругов» пошли своими путями, и у каждой из сторон были серьезные основания хмуриться при размышлении о мотивах другой стороны в этом союзе. Если Ежи женился не столько на Стефании, сколько на ее деньгах, то Стефания вышла замуж за благородное имя Скарбеков. В следующем году Ежи купил огромное поместье в Млоджешине, в восточной части центральной Польши, которое, на его взгляд, соответствовало его статусу женатого человека и было достаточно удалено от докучливых варшавских сплетен[6] [8].
Гольдфедеры были не менее заносчивы и располагали связями, в основном среди богатых банкиров, торговцев и промышленников. Позднее Кристина со смехом рассказывала, что имена ее кузенов Скарбеков высечены на мраморных плитах в церквях Варшавы, а родственники со стороны Гольдфедеров были известны еще шире, так как их имена красовались на вывесках магазинов самых модных улиц Варшавы. Банк Гольдфедеров располагался в красивом трехэтажном здании с французскими окнами на верхних этажах и балконами, выходящими на широкие улицы центра города