В офис являлись плачущие молодые люди, не понимающие, чья теперь квартира, если наследство – больше не наследство, ведь наследодатель отказывается от кремации. Я, справедливости ради, тоже не понимал, так что приходилось ссылаться на отсутствие сформированной в регионе судебной практики.
В новостях тоже творилось что-то непостижимое. В одной из латиноамериканских стран диктатор умер, проведя на посту сорок лет. А потом выдвинулся на десятый президентский срок. И за него проголосовали почти единогласно.
Рэпер скончался от передозировки наркотиками в квартире своей любовницы, воскрес и был объявлен святым. Теперь он записывает альбом.
В штате Колорадо был приведен в исполнение смертный приговор с использованием электрического стула. Что-то пошло не так, убийца семидесяти пяти человек до сих пор жив, но сильно электризуется при контакте с синтетикой.
В Пенсильвании смертная казнь через инъекцию также не удалась: заключенный не только не скончался от смертельной дозы препаратов, но и, кажется, приобрел зависимость. С учетом того, во сколько государству обходится одна порция «коктейля», лучше бы эти деньги пустили на борьбу с наркотиками.
Забивание камнями в Иране обернулось массовым примирением от бессилия, – в городе закончились камни, а у участников публичной расправы, – силы.
Я старался не читать новости, но в эру, когда информация движется со скоростью света, невозможно было игнорировать лезущую из всех дыр, газет и социальных сетей дичь. Раньше новость о том, что астронавты живут на международной космической станции с пробоиной в стене могла оказаться фейком. Теперь я думал, что точно неправдой окажется новость о том, что в космосе умирают. Моя интуиция подсказывала мне, что случилось что-то ужасное, а в космосе все не только живут, но и делают это с комфортом.
Ирин, казалось, ничего не замечал. Он скептически относился к новостям из интернета и уважительно – к любым обращениям о юридической помощи. И только мне хотелось хвататься за голову от очередного рассказа о том, как кто-то вернулся с того света.
От осознания того, что в мире, кажется, никто не умирает, у меня кровь стыла в жилах. Не то чтобы я желал кому-то смерти, но смерть – неотъемлемая часть жизни. Российские СМИ умудрились, конечно, в происходящем найти позитив: они бесперебойно рассказывали о повышении рождаемости, а заслуги, конечно же, приписывали президенту. Я искренне не понимал, как президент так быстро и часто в одиночку повышает рождаемость, все-таки годы уже не те. Но снова вступали российские СМИ, которые спешили рассказать о победе национальной медицины над всеми болезнями, так что это, наверное, многое объясняло.