Но шла я туда вовсе не за платьем.
Нет, я знала самый постыдный секрет владелицы.
И собиралась этим знанием бессовестно воспользоваться.
Отец выделил нам от щедрот экипаж, сам отправился на работу в кэбе. Подозреваю, что заботился он не о моем удобстве, а о Лайсе. Но какая разница, главное — результат.
В банке нас сначала встретили настороженно. Но услышав, кто я, и увидев верительные грамоты и разрешение от йора Вальда, стремительно прониклись ко мне всяческим уважением.
Вышли мы оттуда уже через час. В сумочке покоилась кредитная книжка со множеством листочков и лимитом, от которого глаза мачехи до сих пор не впучились обратно. Они с сестрой то и дело переглядывались, молчаливо уточняя друг у друга — не померещилось ли им.
Если честно, я чувствовала себя немного неуютно.
К деньгам я всегда относилась прохладно. В частности потому, что в них не нуждалась. За исключением короткого периода проживания с отцом, в остальное время меня баловали либо матушка, либо муж. А после стало уже не до роскоши. Государство щедро платило за закрытие прорех, только вот тратить заработанное было особо некуда. И когда? В перерывах между боями я успевала восстановить резерв и отоспаться. В подаренной его величеством резиденции я ночевала реже, чем в буераках.
По ступеням ателье фрекки Хоклинд я поднималась, готовая к сражению, как в старые добрые денечки.
И не ошиблась.
5. Глава 4
Хозяйка встретила нас лично, была мила и любезна, но непреклонна.
— Дорогая моя, создать платье для внучки таммавата Сомиравы — настоящая честь для меня, но увы — запись закрыта до осени! Ничего не могу поделать! — разводя руками над дымящимся чайничком и пирожными, пропела фрекки Хоклинд.
— А я к вам не за платьем, — дернула плечом я, невозмутимо отпивая из чашки обжигающе-терпкую жидкость. Ух, ядрено заварили!
Рядом надрывно закашлялась не ожидавшая такой подлости мачеха, но я не обратила на нее ни малейшего внимания.
— За чем же тогда? — тон модистки похолодел до температуры замерзания.
— Скорее, за кем. Вот за ней!
Все это время я не сводила глаз с двери, ведущей в мастерскую. Работницы сновали туда-сюда, раскладывали ткани, подбирали нитки и примеряли наметки на личные манекены клиенток.
Нужное лицо я вычислила не сразу. Ида Моэн выглядела куда моложе, чем когда мы с ней познакомились. Ее шоколадные локоны еще не посеребрила седина, а взгляд, хоть и усталый, не потух от безнадежности.