– Я не про это. По поводу Гальцева что думаешь? Ты ведь все
показания слышал…
– По поводу Гальцева… Да странно это всё на самом деле, товарищ
полковник. Почему этого профессора сегодня так резко переклинило?
Работал десять лет исправно, нигде не пакостил, не чудил. А тут на
тебе: архивариуса завалил и документы особо секретные выкрал.
Может, у него крыша просто поехала? Вроде ведь ученый, не залетный
дурачок с улицы. Ну вот на что он рассчитывал, в самом деле? Ведь
действовал нагло, наверняка прекрасно знал, что его сразу вычислят
и будут искать. И главный вопрос: как он смог незаметно уйти из НИИ
с бумагами?
– Эти вопросы, конечно, тоже требуют внимания. Но меня на самом
деле больше всего беспокоит совсем другое…
– И что же?
– Почему именно «Цвет нации»? – задумчиво, будто сам у себя,
спрашивал Разин. – Даже если допустить, что Гальцев каким-то
образом узнал про этот проект, зачем ему вдруг понадобились
документы? Насколько я знаю, все исследования и эксперименты в
рамках «Цвета нации» окончились полной неудачей и не выявили
никаких положительных результатов. Именно поэтому проект закрыли,
все документы отправили в архив, и с тех пор никто про них даже не
вспоминал. С чего вдруг спустя столько лет к «Цвету нации» снова
появился такой бурный интерес?
– Да, это странно. А тем более у Гальцева, который к этому
проекту вообще не имел никакого отношения. Его единственная
косвенная причастность в том, что он сейчас работал в той же
закрытой лаборатории, где раньше проводили исследования по
проекту.
– Насчет Гальцева у меня пока только одна версия: профессор
действовал не по своей воле. А его странному поведению должно быть
любое, даже не совсем обычное, объяснение…
– Думаете, нашему управлению здесь действительно есть над чем
поработать?
– Не сомневаюсь. «Особым» ароматом это дело действительно
попахивает…
«ВИС! ИЗ! ЗЕ ПЭИНКИЛЛЕР!» – визжал из динамика «Электроники 302»
пронзительный голос Роба Хэлфорда, вокалиста группы «Джудас
Прист».
Рядом с орущим магнитофоном, расположившимся на чуть заснеженной
дворовой скамейке, стояли пять молодых ребят неформальной внешности
и махали своими длинными гривами в такт мощных риффов из песни
пионеров британского хэви-метала.
Любители тяжелой музыки были одеты так, как и подобает любому
настоящему металлисту: черная косуха с шипами, кожаные перчатки с
прорезями для пальцев, цепи и кожаные ремни с самодельными
заклепками на темных джинсах.