Утешая душу, в синей дали моря, бороздил воду тяжёлый броненосец «Двенадцать Апостолов».
«Славно! – морщась от боли, думал император. – Мы восстановили Черноморский флот и поставили Россию в один ряд с мировыми флотами. Верфи Петербурга и Николаева спустили на воду сто четырнадцать новых военных судов и среди них семнадцать таких вот ладных игрушечек», – гордо окинул взглядом «Двенадцать Апостолов», который нещадно дымя, проплыл перед царскими очами.
Император жадно втянул воздух носом, с удовольствием ощущая запах плохо перегоревших углей.
«Эх! Мать его в якорь ети! Сейчас бы туда!» – с завистью глянул вслед броненосцу.
Ему льстило, что весь боцманат флота российского учился витиеватому морскому мату у своего государя.
«Поначалу-то боцманки краснели, – улыбнулся он, – но затем пообвыкли. На флоте даже ходило выражение: «Обложить по-александровски». Славно! Всё было славно… Но жаль, что БЫЛО!!! – заворочался на показавшемся неуютном, мягком кресле. – Сейчас бы на корабль!»
– Сашка, врача позвать? – отвлекла мужа от раздумий Мария Фёдоровна.
– Нет, не надо, – отрицательно покачал головой, с любовью окидывая взглядом невысокую фигурку жены, заботливо поправлявшую плед в его ногах.
По характеру император был мирным, семейным, простым человеком, очень религиозным и справедливым.
Лучшим другом его и собутыльником являлся начальник охраны Пётр Черевин.
– Лучше Петьку позови, – улыбнулся жене.
– Не нужен тебе никакой Петька, – поцеловала в лоб мужа, окатив его волной духов, персиков и женщины.
«Не хуже углей запах», – мысленно улыбнулся он, а в слух сказал:
– Я люблю тебя, – и с трудом выпростав из-под пледа похудевшую свою руку, когда-то запросто сгибавшую серебряный рубль, а теперь беспомощную и слабую, нежно взял маленькую, но крепкую ладошку жены.
Императрица всхлипнула, но быстро поборола себя, проглотив спазм в горле и нагнувшись, коснулась губами такой родной, некогда мощной, и в то же время нежной и ласковой ладони мужа, вспомнив, как однажды за обедом, австрийский посол отговаривал русского императора помогать Болгарии.
– А то Австрия может мобилизовать три армейских корпуса, – произнёс посол и глаза его в страхе замерли на руках Александра, без напряжения намотавшего на палец серебряную вилку.
– Вот что я сделаю с вашими корпусами.