– Всё это было до вас.
– И что же было? – совсем сухо спросила она.
– Матильда Кшесинская. Но я не любил её. Она мне просто нравилась. Помнишь, я давал тебе читать свой дневник. Там всего-навсего и было написано: «Положительно Кшесинская меня очень занимает».
– Конечно, помню, – перестала она чертить зонтом на песке, – а дальше следует надпись: «Кшесинская мне положительно очень нравится». Я ещё тогда хотела спросить об этой Кшесинской.
– Ну, прости, прости меня. Люблю я только тебя, свою Аликс, вновь целовал, сломив слабое сопротивление, её губы, волосы и глаза.
– Ну что ж, – вырвавшись из его объятий, произнесла невеста, – что было, то было… Я прощаю тебя! Потому как всю жизнь тоже ждала.., ждала.., ждала. Тебя!
На следующее утро она вручила ему письмо на английском, которое он тут же, при ней, прочёл: «Что прошло, то прошло и никогда не возвратится. Мы все терпим искушения в этом мире и, будучи ещё молоды, не всегда можем бороться и удержаться от искушений, но, когда мы раскаиваемся, Бог прощает нас… Прости меня за это письмо, но я хочу, чтобы ты был совершенно уверен в моей любви к тебе, в том, что я люблю тебя ещё более, чем до того, как ты рассказал мне этот маленький эпизод, твоё доверие тронуло меня так глубоко… может быть, я буду достойна такого доверия… Боже, благослови тебя, возлюбленный Ники».
Растроганный Николай нежно-нежно поцеловал свою невесту.
– Ники, мы ничего не должны скрывать друг от друга… Не письма, не дневники.
– Но я же веду дневник на русском языке.
– Эт-т-то ничего… Я разберусь, – поцеловала жениха в губы. – Мадам Шнейдер на совесть учит меня грамоте. И что ты дарил этой балеринке? – вопросительно глядела в любящие глаза цесаревича. – Ники! Мы же договорились…
– Золотой браслет в бриллиантах и с большим сапфиром, – терялся перед женским напором Николай.
– Ники-и-и! Ты чудовище!.. Но я вновь прощаю тебя. А сейчас пойдём, почитаем дневник. Ты помнишь день нашей помолвки, – сидя рядом с женихом на диване спросила Алиса.
– Будто это было вчера. Тогда брачная церемония твоего брата Эрнста собрала в Кобурге весь цвет царствующих дворов Европы, но свадьбы великого герцога никого не интересовала, – хохотнул Николай, – все увлечённо занимались нашим сватовством.
« День стоял холодный и серый, – читала строки дневника Алиса, – но на душе было светло и радостно», – Ники, ты душка, – чмокнула в щёку жениха и с интересом, по слогам, продолжила чтение: « В 10 часов моя несравненная Аликс зашла за мной, и мы отправились вместе пить кофе у королевы».