Но почему в таком случае она так испугалась летней комнаты? В ее рассуждениях не было никакой логики.
А ключ лежит себе в медной коробке! И ждет…
Думать об этом было невыносимо.
Анника сидела на складе за магазином и наклеивала ценники на консервные банки. Она не в первый раз проделывала это, и обычно все шло как по маслу, но сегодня она постоянно сбивалась, путалась и никак не могла войти в нужный ритм. На несколько банок она по рассеянности наклеила по второму ценнику. Словно уже не видела, где банки с ценниками, а где нет.
Анника все больше раздражалась на саму себя.
Зачем она пообещала родителям помогать этим летом в магазине?
Да еще поливать цветы в Селандерском поместье. Вот этого уж точно делать не стоило.
А согласилась она из-за Давида – как всегда!
Потому что думала, что Давиду хочется попасть в Селандерский дом.
Потому что хотела его порадовать.
Хотела ему угодить. И порадоваться сама.
Она всегда так рассуждала. Кого бы это ни касалось. Да только что толку? Кому до этого дело? Давиду и в голову не приходило, что цветок, который ему приснился, он смог увидеть только благодаря ей. А Юнас – помнит ли он, как она уговаривала родителей купить ему магнитофон?
Все, с нее хватит!
Ключ она им взять ни за что не позволит!
Только бы Юнас перестал слоняться как неприкаянный и сверлить ее взглядом.
Давид едва кивнул ей, когда она встретила его этим утром по пути в библиотеку. И даже не слез с велосипеда. Как бы то ни было, она не собирается…
Но – но – но…
Имеет ли она право брать с других такие обещания?
Правильно ли она делает, что постоянно одергивает Юнаса?
Ну не зануда ли она после этого? Зануда и грымза?
Зачем она мешает Давиду разыскать летнюю комнату? Между прочим, именно он первым услышал голос на кассете! И именно он растолковал шепот!
Вдруг это что-то важное? Вдруг в Селандерском поместье и правда что-то неладно? А она только вставляет им палки в колеса!
Ну вот! Стоило отвлечься, и она опять начала клеить ценники по второму разу.
Ерунда какая-то… Со злости Анника отпихнула несколько банок так, что они покатились по столу.
Потом встала и пошла звонить Давиду.
Первое, что они увидели, войдя в Селандерский дом, был цветок. Сегодня он выглядел куда лучше.
Но, хотя день был в самом разгаре и за окном светило солнце, а цветы, как известно, всегда обращают свои листья к свету, этот цветок упрямо поворачивался внутрь комнаты – к лестнице.