Тороплюсь поскорее написать это, ибо крайне обеспокоена твоим последним письмом. Дорогая моя Эмилия, не следует считать болезнь смертельной. Твое здоровье ослаблено, что неудивительно после всего, что тебе пришлось испытать и пережить. Но ты, всегда доставлявшая нам, твоим друзьям, столько радости, не должна позволить недугу победить себя! Знай, что мы с Ульстадиусом, моим дорогим супругом, каждый день молимся за тебя. И твердо убеждены, что с Божьей помощью ты скоро поправишься.
Милая моя Эмилия, я уверена, что Малькольм Браксе, твой добрый супруг, позаботится о цветах, если, упаси Господи, здоровье к тебе не вернется.
Я верю, что ваш с Андреасом цветок переживет нас всех!
В своем письме ты спрашиваешь о древней надгробной статуе, которую Андреас, к несчастью для себя и окружающих, привез из путешествия в землю Египетскую, но умоляю тебя не принимать никаких поспешных и необдуманных решений. Пусть статуя пока покоится в сундуке в твоей мансарде.
Ульстадиус считает, что злое проклятие, которое якобы лежит на этом деревянном идоле, не может иметь силу спустя три тысячи лет. А если, не дай Бог, неизвестное божество и в самом деле отмстило нашему Андреасу и навлекло на него погибель, то доставать эту статую тем более не следует. Пускай она навсегда остается там, где лежит, дабы она никому больше не навредила.
Но и уничтожать статую, по нашему мнению, не следует.
Лучше всего просто предать ее забвению.
Моя любимая, моя дражайшая Эмилия, послушайся, наконец, ту, что по-настоящему любит тебя и беспокоится о тебе. Более всего в твоем письме меня пугает то, что ты просишь похоронить тебя рядом с Андреасом в неосвященной земле.
Дорогая Эмилия, если Бог призовет тебя, ты будешь покоиться в Селандерском склепе, в святой земле. Там ты обретешь покой.
Ты же в своем письме пишешь, что уже и теперь спокойна, после того, как тебе пообещали похоронить тебя рядом с Андреасом. Кто дал тебе такое обещание, ты не говоришь. Однако разум мой подсказывает мне, что это кто-то, кому ты полностью доверяешь, и человек этот очень тебя любит. А раз ты сама говоришь, что супруг твой ничего не знает об этом желании, то единственный, кто приходит мне на ум, – это мой дорогой отец, Петрус Виик.
Зная о твоем горе и отчаянии, я, конечно, понимаю, что движет тобою, моя Эмилия. Но все же умоляю тебя отказаться от этой затеи и поскорее освободить несчастного от данного им обещания!