– Так вот, – продолжал реб Дуннер, – объясню, почему надо ехать в эту непонятную, да и страшноватую страну рабочих и крестьян. И совсем немножечко – евреев. Да потому, что эта первая в мире страна на государственном уровне объявила: если кто начнёт антисемитизм, то получит срок пребывания в местах глухого Севера или, ещё хуже, Дальнего Востока. Обратите внимание. В Москве уже никто не спрашивает: «Вы поджидаете трамвай?» Чтобы не иметь неприятности, все уже давно спрашивают: «Вы подъевреиваете трамвай?»
Теперь дальше, если господа хорошие не устали. Вы скажите, что это вы, ребе, нам советуете! Куда уезжать. В непонятное. Да из которого, как пишут газеты наши, и возврата не бывает. А кому оставить всё нажитое. Вот-вот, вы так рассуждаете, господа мои. Но и малое не сохраним мы! Смотрите! Вышла книга какого-то безумца, бывшего ефрейтора Гитлера. Называется «Mein kampf».
Продаётся, кстати, на каждом углу. Уж вы мне позвольте, любезные господа, утомить вас и прочесть очень коротко из этой книги. А ведь ее читают и читать будут! Откуда только он деньги на издание этой пакости достал. Так вот читаю отрывочки:
«Ну, а известно, что виртуозом из виртуозов по части лжи во все времена были евреи. Евреи никогда не имели своей собственной культуры. Умственное развитие евреев всегда находится в зависимости от других народов. Их интеллект не конструктивен, он только разрушителен. Евреи были и остаются типичными паразитами, они живут за чужой счёт».
Не буду продолжать, а то милая Минна стоит уже пять минут с открытым ртом. Да, да, я вам повторяю, я – Цви Дуннер, главный раввин Восточной Пруссии – ехать и ехать. Уезжать, бросать всё. Ухитриться, свое нажитое попробовать как-нито перевезти. И бежать. Да, господа любезные. Бежать. Ибо вижу я, все мы погибнем. Пелена на глазах наших. Не понимает народ еврейский – приходит Армагеддон. И вот он, уже стоит на пороге, в лице этого недоноска и импотента ефрейтора. Я знаю, никто меня не будет слушать. Но и никто не спасется. Все погибнем, – последние слова реб произнес почти шёпотом.
В доме стояла мертвая тишина. Пожалуй, впервые так ясно и четко было произнесено это страшное пророчество. В которое евреи так и не поверили. Ну, а Фогели, к удивлению всех и прежде всего, самих себя, начали собираться, продавая потихоньку, без особого ажиотажа имущество и упаковывая свои аптеки.