.
Этнокультурным и этносоциальным исследованиям препятствуют и трудности источникового плана. Археологические памятники мало могут помочь в деле этнической идентификации и дифференциации. Ведь этнос и археологическая культура – вовсе не одинаковые по содержанию понятия. А письменные источники средневековья различают людей, как правило, не по этнической принадлежности, а главным образом по конфессиональному признаку, политическому фактору или при помощи противопоставления: свой – чужой7.
В последние годы в научном мире ведутся кропотливые исследования в области теории этноса, однако до единства или хотя бы сближения взглядов по многим вопросам среди учёных пока ещё далеко. Хотя почти все исследователи сходятся на том, что так называемых материальных признаков этнической общности (происхождение, принадлежность к расе, язык, культура, обычаи) оказывается недостаточно для размежевания людей на племена, народности, нации. Поэтому многие этнологи связывают понятие этнической принадлежности со сферой коллективного сознания, которая исследуется социальной психологией. Иначе говоря, одно из первых мест в этнической идентификации занимает самоощущение человека. Не каждая крупная общность людей образует общность этническую, но лишь такая, которая апеллирует к единству происхождения или исторической судьбы и предусматривает возможность отдельного территориально-политического существования8. Следовательно, роль этнического самосознания представляется особенно большой. К сожалению, проявления такого сознания редко прослеживаются в памятниках письменности эпохи раннего средневековья на Руси, т. е. XI–XIII вв.
Исследование этнических процессов серьёзно затрудняется и тем обстоятельством, что термин «этнос» (так же, как и «феодализм») – не средневековое или античное определение, а современное слово. Поэтому учёным трудно удержаться от привнесения в него современных понятий. На большом материале письменных историков средневекового Запада установлено, что авторы того времени в качестве характеристик этнического единства (которое они, понятно, называют иначе) выделяют общность обычаев, языка и закона. Это же видим в «Повести временных лет», когда Нестор характеризует различные славянские племена: «Имяху бо (славяне. – Н. К.) обычаи свои, и закон отец своих и преданья, кождо свой нрав»; и в другом месте: «А язык словенски един»