Помявшись, Егоров сделал шаг назад и осмотрел друга:
– Ладно, пойдём.
Сдержанно улыбнувшись, Алексей шагнул к двери кабинета…
– Я только компьютер выключу.
***
В ярко освещённой комнате, на стуле за столом сидел Виктор Столетов. На его левом виске перебинтованной головы, сквозь повязку проступила кровь. Руки задержанного сковывали наручники, которые были пристегнуты к петле в углублении стола.
В одной из стен находилось вмонтированное зеркало Гезелла, и Столетов, повернувшись к стеклу, издевательски корчил рожицы.
За зеркалом в полумраке аппаратной комнаты было не протолкнуться. В маленьком помещении перед стеклом находился стол, уставленный аппаратурой, с которой управлялся оператор, отвечающий за аудио и видеозапись, а за его спиной столпились военные в форме и агенты в штатском. Здесь же, Егоров и Потапов скромно устроились в углу аппаратной.
Наблюдавший через стекло за задержанным генерал-майор, с виду совсем молодой парень, возмутился издевательскими кривляньями Столетова:
– Вот же сволочь… Такого и расстрелять не жалко.
Генералу ответил агент в штатском, стоявший рядом:
– Ему повезло… Спецназовцы не знали, кто он, а то добили бы подлеца. Товарищ генерал, разрешите начинать?
– Приступай.
Взяв со стола оператора папку с документами и переносной идентификационный сканер распознавания чипов, агент вышел из аппаратной.
***
Через несколько секунд, припадая на правую ногу агент появился в допросной комнате.
Аккуратно, положив на стол, перед задержанным, папку и сканер, он представился:
– Моя фамилия Строгов. Я старший агент службы безопасности Московского отделения агентства «Наследие».
На вид старшему агенту Семёну Строгову никак не дашь больше двадцати пяти лет. Был он худощавого телосложения, невысокого роста, да и в плечах совсем не богатырь. Обычный молодой человек. И всё же старший агент обладал присущей только ему «визитной карточкой», или, если хотите, неким даром. Лишь взглянув на собеседника, Строгов мог заставить того нервничать, а порой и впадать в истерику. Учитывая, что Семён и был тем самым рыцарем плаща и кинжала, разил он оппонентов отнюдь не холодным оружием, а ярко выраженным хитрым прищуром глаз, а также колючим, подозрительным и даже коварным взглядом. Вышестоящие начальники не могли разгадать: подчинённый умело щурится, имитируя в глазах коварство, или его таким мама родила. А вот хромота увязалась за Строговым ещё в детские годы, вследствие серьёзной травмы правой ноги.