Годы свое брали, как в свою очередь, и он от них. Разделенная незримой чертой нравственности, жизнь его раздвоилась. Чистая искренняя ее часть осталась подле мамы вместе с сыновней любовью. В эту жизнь кроме мамы он долго не впускал ни одной женщины. Не нашлось таких. Зато в другой изматывающе деловой ее части их у него хватало: роскошных, веселых, готовых, как говорится, по первому зову…
Сколько искать? Надо было определяться. В тридцать три, будучи богом в своих владениях такого пока удачливого бизнеса, он решился. Ирония судьбы… Тоже Алька.
Мама обрадовалась, надеясь, что Алька – не что иное, как Алевтина, уже заранее отождествляя невестку с этим прекрасным русским именем. Но оказалось – Алиса. Не умащивала она сладкими словами, а резала правду как ножом. В первый же вечер, побывав у них дома, мельком взглянув на портрет отца, она шепнула ему: « А ты весь в него. Наверное, тоже по бабам бегал?» Так горько стало от этих слов, будто плюнула она своей правдой в то светлое и чистое, что привила ему мама с малых лет. Бегал или не бегал, какое это имело значение? Если и было, давно отошло вместе с ним, а чистая мамина любовь осталась. Остался он, Алька, с такой же чистой душой. А эта кукла… Поздно. Окольцевала своими крепенькими коготками. Правильно. Где гулял, там и отыскал. Нормальный двадцатидвухлетний бабасик, полный комплект. Для повседневной жизни в самый раз. И квартирку его трехкомнатную за его же денежки обустроила, и себя подать умела, и его, мужа, выгодно представить. А любила ли? Может, и любила. Все они его любили, хитренькие городские сыроежки, такого прочного боровичка. Но повезло Альке. Да и ему, пожалуй, повезло с ней. Жизнь эта девочка понимала правильно и на его волю не особо посягала. Подуется иногда, выдавливая из себя ревность, чтобы его, дурачка, утешить. Но дурачок-то понимал, что ревновать его по большому счету было не к кому. К облапаным мужской похотливостью девкам? Смешно. Возвращался-то он к Альке и ребенка хотел от нее. Не получалось. И проверялись, и проблем с этим вроде не было. А пять лет – впустую. Жизнь оставалась пустой. Да и Алька переживала. Успокаивал. Не верила. И понеслось… Упреки, скандалы. Хоть, в сущности, и скандалов-то настоящих, от души до крови не получалось. Однобокими они были. Она кричала, он молчал. Но домой после этого идти не хотелось. Лучше уж с сыроежками. Они хоть и не давали не фига, но и поедом не ели.