Это было моей основной ошибкой. Второстепенной была та, благодаря которой я и оказался в заточении: мое упрямое и не до конца обдуманное желание устроить расспрос коренного населения всего округа. Оно откликнулось на него настолько рьяно и активно, что теперь ответом на все мои вопросы скорее всего станет прямой ритуал жертвоприношения. Меня….
Это казалось невыносимым. Несмотря на мою стойкую веру в стоицизм я не могу сосредоточиться на чем-то и перестать плакать. Я обречен, но не могу даже признать этот факт. Сердце отчаянно бьется, а мозг пытается найти выход из состояния. Единственный объект ненависти, который я желал бы подвергнуть эскападе злости и тот мертв. Моего студента подобрали при попытке меня найти. Он в очередной раз решил не ставить на холодные сердца полиции, и за это поплатился собственным. Это было мучительно больно видеть. Меня привязали к дереву. Его – к 4 березам, которые были сильно прижаты к земле. После они отпустили их, эластичные свойства этого прекрасного растения продемонстрировали топорность и непрактичность человеческого тела. К сожалению, я мог лишь упрямо наблюдать за тем, как решилась судьба того, кто уповал на мой опыт. Кто верил в то, что я смогу разгадать неразгаданное. Битва оказалась проигранной, как и, скорее всего, война, если я останусь здесь: в душном помещении, которое то и дело испытывает мою волю и желание жить.
Мои возможности сведены к минимуму. Осталось единственное, что хоть немного зажигает меня на долгом и мучительном пути в могилу: дневник с несколькими гелевыми ручками. Он довольно большой в разверстке, но в складном состоянии умещается под рубашкой таким образом, что даже не выпирает. Они еще не трогали мои вещи, и скорее всего не найдут его. Я вычислил время, когда они уходят ко сну, что-то около 2 часов ночи, если судить по заходу солнца и весьма приблизительным вычислениям, которые я проделал. Из ненависти ко мне они не выключают эти чертовы лампы ни на минуту – это и стало моим основным преимуществом. После того, как они засыпают, я костлявыми руками раскладываю все на полу и стараюсь писать хотя бы по нескольку строчек в час. Времени до утра достаточно, учитывая полное отсутствие ночного сна – я успеваю дописать все свои мысли в коротеньком варианте. Утром повторяется злободневный цикл: старая дрянь подносит пойло, которое едва ли годится даже для питания свиньям, я отказываюсь, и она его уносит. Только крепкая вера в лучшее и возможность излагать свои мысли дают мне силы не сойти с ума.