Бомжи удивлённо смотрят на Глушко. Дуб хмыкает.
– Ух, ты, какой борзый!
– Такой уродился, – нападает Глушко, – А будешь из себя Фемиду корчить, вести себя, как поганый «мент», я сам, лично, тебя порешу.
Дуб растеряно отступает:
– Это ты загнул на счёт суда, брат. Я не хотел вас обидеть. Я просто вас проверял.
– Проверять – проверяй, – примирительно говорит Глушко, – но палку не перегибай.
– Да мы не в обиде, – вставляется Рыданов, – Мы же понимаем, что происходит. И готовы помочь.
– За помощь «спасибо», – кивает Дуб, – но лучше не суйтесь. Мы, местные, сами разберёмся.
– А нам что делать? – Интересуется Рыданов.
– Пока у Губы посидите, – советует им главарь бомжей, – Тихо. А когда это закончится, решим, что вам делать дальше.
35
Губу в глубине двора между забором и стенкой гаража избивает убийца.
– Где кейс, гадина?
– Чего ты привязался? – старается сопротивляться Губа, – Он твой?
– Ты что, не понимаешь русского языка? – Не унимается убийца, – Я тебя ещё раз спрашиваю, куда ты дел кейс, который забрал неделю назад в кустах во дворе?
– Так бы и сказал, а то сразу харю бить начал, – с обидой произносит бомж.
– Ты его взял?
– А на нем не написано, что он твой. Лежал в кустах, я и взял.
– Где он?
– Дома, где ж ещё?
– Где дом?
– Сначала скажи, что в нём?
Убийца снова избивает Губу. Тот падает на землю и старается отползти.
– Доказал, – прикрывая голову руками, говорит бомж, – Большая Подьяческая, 12. Забирай его, он мне не нужен.
Убийца вынимает из портфеля пистолет и начинает прикручивать глушитель. Губа видит его приготовления.
– Ты меня убить собираешься?
– Да.
– Но я ведь тебе возвращаю кейс?
– Ты меня видел.
– Я никому не расскажу.
Убийца отрицательно качает головой:
– Так надежнее.
– Может не надо? – Просит Губа, – Зачем брать грех на душу и убивать безвинного человека?
– Согласен. Убивать человека нехорошо, но ведь ты не человек, – произносит убийца, – Ты отбросы, мусор. Какая от тебя польза обществу? Одна вонь. Моя бы воля, я бы давно вас всех вывез за город и сжег, а пепел развеял по ветру, что б и памяти от вас не осталось.
– Всякая тварь имеет право на жизнь.
– Не всякая. Даже от таракана больше пользы, чем от тебя. Дустом вас вытравливать нужно, уничтожать на корню.
– Только Бог имеет право решать, – крестится Губа, – жить мне или нет.
– Я ему помогу. Он меня простит.