– Добрый вечер, инспектор, – поздоровался Шерлок Зай. Пройдя к столу, он попытался заглянуть за бумаги, но Листрейд скользнул на свое место и прикрыл столешницу широким листом. – Помните, вы говорили про дело, которое сейчас ведете?
– Убийство Колобка? – вскинул белые брови инспектор. – Неужели оно вас заинтересовало?
– Немного, – скромно отозвался сыщик.
– Но дело уже закрыто и завтра-послезавтра будет передано в суд.
– О! От всей души поздравляю вас, инспектор! И тем не менее мне было бы крайне любопытно вникнуть в детали дела.
– Что же я могу для вас сделать?
– Сущий пустяк, – махнул лапой Шерлок Зай. – С вашего позволения, мне бы хотелось взглянуть на улики и лично переговорить с обвиняемым.
– Почему бы и нет, – пожал плечами Листрейд. – Уверен, ваши потуги любителя уже не смогут нанести вреда делу. Пройдемте! – Листрейд важно указал на дверь.
– Благодарю, – слегка склонил голову Шерлок Зай и последовал за инспектором.
Мне не осталось ничего другого, кроме как направиться за ними.
Бараки предварительного заключения располагались в широком дворе полицейского участка, окруженном высокой бревенчатой стеной. Сколоченные из толстых, крепких досок, невысокие, в рост медведя, стены бараков – их было два, вытянутых и разделенных глухими перегородками – отгораживались от мира решеткой, заменявшей четвертую стену. Нет, я все понимаю, конечно, – тюрьма и прочее, а ну как зима нагрянет?..
Почти все камеры пустовали, за исключением четырех, в которых томились заключенные, хмуро взирающие на нас сквозь прутья решеток. Подстилка из соломы, замызганная чашка и дыра в полу, прикрытая дощатой крышкой – взглянув на эту удручающую картину, кому угодно расхочется вступать на кривую стезю порока.
– Прошу прощения, инспектор, – не вытерпел я, – но вам не кажется несколько жестоким подобное отношение к заключенным?
– Что вы имеет в виду? – не понял Листрейд – или сделал вид, будто не понял.
– Я хочу сказать, что, на мой взгляд, содержать заключенных в таких условиях не совсем гуманно.
– Ах, вон вы о чем! – отмахнулся Листрейд. – Так здесь не пансионат, дорогой мой Кряк, а изолятор. Законопослушные звери живут в теплых норах и удобных домах, а преступившие закон – в клетках.
– Но ведь они еще даже не осуждены! – не согласился я.
– О, за этим дело не станет, уж поверьте! – напыщенно произнес Листрейд.