); по фактическим подсчетам статотдела на апрель 42 г. – 372 тыс. чел. (щомісячний огляд горуправи
101).
Погибло от голода и других болезней по официальным данным:
2-я половина декабря – 500 чел.
январь – 1603
февраль – 2133
март – 2699, в том числе от истощения, паралича сердца (тоже, очевидно, истощение) и неизвестных причин 2582 чел. или 92%. На самом деле, погибало вдвое больше ежемесячно и не оформлено регистрацией.
В апреле продолжался уход населения. Сейчас его, видимо, осталось не более 330–350 тыс. чел.
Вот что осталось от крупнейшего советского города! Благо, инфекционных болезней почти нет – 11 случаев брюшного тифа за эти месяцы.
Промышленность не работает. Трамвая нет, воды тоже. Электричеством снабжают только немцев. Канализация стоит.
Огромная безработица. Распродажа на базарах, через комиссионные магазины за бесценок вещей. Обнищание. Грабеж немцев – «культурный», незаметный – все вывозят. Даже весы из «Гастронома» на Пушкинской вчера куда-то грузили.
– Имею достоверные сведения о настроениях крестьянства – начал Сер-кий.
– От кого?
– От одного священника. Культурный человек, окончил два высших учебных заведения. Сын епископа. Наблюдательный.
– Ну и что же? – спрашиваю.
– Он мне рассказал следующее. На Пасху, говорит, я начал церковную службу на украинском языке. Народу было порядочно. Но вот, когда кончилась служба, подходят ко мне крестьяне и говорят: «У нас така, батюшка, просьба. Коли ми з вами вдома або на вулиці побачились, то давайте балакати по-нашому, а службу Божу ви вже правте по-божому»102.
«Тобто, як саме?» – питає той103.
«А так, по слов’янському, як колись було»104…
– Вот вам первый факт, – продолжает Сер-кий. – А вот второй – отношение крестьян к колхозам. Одна часть крестьянства, по наблюдениям этого священника, в прошлом менее зажиточная, решительно за колхозы. «Тепер треба думати про насіння, інвентар, худобу – хай йому грець. То колгосп думав, а то ти думай. Та й чи твоє ще буде, що збереш…Тоді, що заробив, те й получай… І хоч трудненько було, так не так вже й погано. Хліб їли»105…
Другая часть крестьянства за собственность, но против немцев. – Сидят на завалинке на Пасху, рассказывает священник, и думают о царе-батюшке.
О царе? – переспрашиваю.
Да, да, о царе, – говорит Серов-кий. «Тоді все було. Hi в чому не нуждались. Що хотів, то й купив. Ніxтo тебе не займав»