Посидели культурно. У меня даже тортик был. Точнее, пирог, который старушка состряпала на скорую руку, чтобы меня порадовать. Это меня тронуло. Может, если бы я не выплакала все глаза по дороге домой, я бы даже прослезилась. А так только обняла ее крепко-крепко и поблагодарила. Кстати, пирог с клюквой и сметаной, взбитой с сахаром, под вино шел за милую душу. Я до того расслабилась, что даже поведала Надежде Дмитриевне печальную историю своей жизни, опустив кое-какие детали, чтобы эта милая женщина не подумала обо мне плохо.
Пока мы сидели за столом, в мессенджер падали редкие сообщения с поздравлениями от коллег, магазинов и банков. А я, как дура, читала каждое в надежде, что напишет Андрей. После обеда меня сморил сон. Потом я все-таки смогла дозвониться до главы земельного комитета и, действуя даже жестче обычного, смогла договориться о личной встрече. И только ближе к вечеру, разобравшись с рабочими вопросами, достала вторую бутылку, которую приберегла для Вавилова.
Господи, я все же безнадежная дура! Он даже не позвонил. А я уже губу раскатала, думала, мы с ним целое свидание устроим, которое, чем черт не шутит, плавно перейдет в вирт…
«Ничего-ничего, Дашка. Это ничего», – убеждала себя, затягиваясь так, что горели легкие, и запивая дым дешевым, но вполне приличным на вкус вином. Продавщица не обманула.
Разве это не смешно, что из восьми миллиардов людей, населяющих эту планету, меня поздравили лишь коллеги, онлайн-магазины и пенсионный, мать его, фонд? Я хихикнула. Справедливости ради надо заметить, что звонил еще отчим. Старый козел. Педофил гребаный. И похер, что формально мне исполнилось восемнадцать, когда все началось. Взрослым человека делает отнюдь не цифра в паспорте. Я была обычным испуганным до икоты ребенком, который мечтал о прекрасном принце. Ч-черт… Я была девочкой. А этот конченый меня развратил.
Впрочем, в тридцать, наверное, было глупо винить в своих проблемах других людей. История с отчимом осталась в далеком прошлом, а то, что я и сейчас не могу без крепкого члена – вообще не его вина. Или все же… Да чтоб его!
Мысли стали путаться. А на веранде, где я засела, ощутимо похолодало. Бросив на столике грязный бокал и сигареты, я вернулась в дом. Надежда Дмитриевна дремала перед телевизором. Тихонечко, чтобы ее не разбудить, я сменила шлепки на кроссовки, накинула куртку и вышла из дома.