– Угу. Почему бы и не повеселиться напоследок? –
окончательно смирился с собственным сумасшествием я и, дотронувшись
до обмотанного тряпками тела, самым решительным голосом потребовал:
– Хочу, чтоб с этой мумии слезла вся магия!
Ничего не произошло. Я почувствовал себя полным придурком.
Впрочем, это даже хорошо: сумасшедших в тюрьму, говорят, не
сажают.
– Парень, ну и выраженьица у тебя, – тем временем
ехидно откомментировала мумия. – Магия слезла! И как ты себе
это представляешь? Бинты с меня, что ли, поползут? Впрочем, тут не
слова главное, а желание. Искреннее желание, чтоб заставить
действовать свою силу.
– Интересно, откуда я это желание возьму, если я вообще в
магию не верю? – буркнул я, попутно прикидывая, какие
послабления после ареста полагаются недееспособным лицам.
– Советую поверить, – в ответ поторопила моя слуховая
галлюцинация. – И побыстрее.
В коридоре раздались быстрые шаги. А как попадаться‑то не
хочется!
– О‑о черт! – Я резко выдохнул. – Ладно, я
понимаю, что спятил, но если ты можешь мне помочь, я желаю, чтоб
это произошло. И долой всякую магию!
Внезапно мумия засветилась холодным синеватым светом, а потом
что‑то звонко лопнуло. В глазах на мгновение зарябило, и вместо
мумии передо мной предстал высокий худощавый мужик с растрепанными
черными волосами. Длинное, желтоватое лицо его светилось
надменностью, а пронзительные карие глаза излучали неприкрытую
угрозу.
Я невольно сглотнул. Однако галлюцинации и впрямь на редкость
реалистичная штука! Или этот мужик и впрямь настоящий?!
– Твою ж… – крепкое выражение родного и могучего
слетело с языка само собой.
– Не оскорбляй мать мою! – недовольно рыкнул в ответ
черноволосый. – Она, между прочим, при жизни великой женщиной
была!
– Простит‑те, – пробормотал я и, услышав скрежет
открываемых дверей, неуверенно уточнил: – Так это, чего теперь?
– А теперь я иду возвращать себе трон, – заявил тот с
ухмылкой и начал исчезать.
– Эй, а я?!
Мужик, не оборачиваясь, хватанул меня за шиворот, и перед
глазами потемнело.
Очнулся я в какой‑то подворотне, причем один: сомнительный
колдун‑спаситель уже куда‑то исчез. Вокруг – темнота, над головой
звездочки и неровный огрызок оранжевой луны. Ночь, в общем. Однако
даже беглого взгляда на окружающую действительность хватило, чтобы
понять: ночь не наша, московская, а чужая.