А сразу после похорон мне позвонили из университета и сказали, что у меня не оплачен следующий семестр, и пока я не решу финансовый вопрос – меня отстраняют от учебы.
— Твой отец не оставил завещание, Крис, - говорит мне Виктория, когда я ловлю ее буквально на пороге дома и пытаюсь узнать, в чем дело. – Его дела последний год шли из рук вон плохо, он… разорился, Крис.
Я мотаю головой, потому что не верю ни единому ее слову.
Но не могу сказать ни слова, глядя в сухие и почему-то как будто торжествующие глаза моей мачехи. Она ни одной слезы не проронила. И я знаю – вижу! – что ночами в подушку она тоже не плачет.
— Этот дом, - мачеха обводит его широким, уже абсолютно хозяйским жестом, - и кое-какие активы, мне удалось спасти исключительно на собственном энтузиазме.
— У меня был счет… - Я с трудом разлепляю губы, деревянный, безжалостно искусанные губы.
— Был, - она даже не скрывает ироничный акцент.
— Мне нужны эти деньги, Вика.
Между нами никогда не было теплых отношений. И я бы лучше язык себе откусила, чем позволила себе хоть каплю унижения перед ней. Но я правда хочу этот диплом. Я далеко не идеальная девочка, но я пашу на этот диплом с отличием, как проклятая, потому что хочу строить карьеру, пойти работать не в какой-то бутик, продавать дорогие парфюмы в надежде, что однажды туда сквозняком надует успешного мужика. Я хочу работать, зарабатывать и быть, черт подери, сама себе папиком!
— Вика, мне осталось всего полтора года.
— Я знаю, Крис. – Ее лицо тупо каменное.
— Пожалуйста… Вика… - Меня вот-вот стошнит от унижения, но мне правда нужны эти деньги. Они же и так мои! Это мой счет!
— Мне пришлось закрыть твой счет, Кристина, - спокойно, тоном рачительного бухгалтера, сообщает мачеха. – И потратить эти средства на то, чтобы сохранить дом. Ты ведь даже не знала, прожигая жизнь за океаном, что он был заложен, правда?
Я чувствую, как из моего тела медленно, со скрипом и режущей болью во внутренностях, выскальзывает последняя чертова спица. Последняя, мать его, спица, удерживающая меня собранной и ровно стоящей на ногах.
Падаю, униженно сползаю ей в ноги.
Как грязная тряпка.
Скребу ногтями пол в сантиметре от ее дорогущих «лодочек».
Не траурных. Бежевых. С кокетливыми бантиками.
— Вика… я обещаю… - Горло хрипит, как будто нашпигованное битым стеклом. – Я верну тебе все до копейки, как только… встану на ноги. Клянусь… Пожалуйста… мне очень нужны деньги…