— Ничего. Это пока. Потом ещё добавки просить будешь. Вы все просите, — ведёт носом по моей щеке.
— Но не я. Я не буду, — трясу головой, уходя от прикосновения насколько возможно в моей ситуации. — Не буду.
Новое прикосновение, на этот раз губ, заставляет цепенеть от страха. У меня не получается от него отвернуться. Только крепко зажмуриться.
— Будешь, феечка моя. Обязательно будешь. И я тоже буду. Долго. Очень долго буду наслаждаться тобой в ответ, — шепчет он хрипло, потираясь об меня бёдрами.
— Не надо, — вновь качаю головой. — Я тебя прошу.
Мужчина замирает. Я чувствую на лице его тяжёлое дыхание, но что-то делать он больше не спешит. Пальцы на моих запястьях и те, то крепче сжимаются, то разжимаются.
— Попроси ещё так. Это, пиздец, как вставляет.
Замолкаю. И очень стараюсь не заплакать. Лишь снова и снова кусаю губы до боли.
Кажется, это конец. Мне не выбраться из этого плена.
4. Глава 1.3
Его пальцы разжимаются и медленно скользят по моим рукам, порождая россыпь из тысячи мурашек по всей коже. Они рассыпаются и спешно разбегаются по всему телу, зарождая в нём порочную дрожь. Я не могу отвести взгляда от его горящих голодом глаз. Ему и того мало, склонившись к моей шее он с шумом и глубоко вдыхает в себя мой запах, да так и не отстраняется.
— Ты афродизиаками что ли намазалась? Пахнешь, как реально самый вкусный десерт.
Замираю, глядя на него с ужасом. Потому что… не должен он чувствовать моего запаха. Я же тонну парфюма на себя лью каждый раз, чтобы перебивать родной аромат. И вряд ли просто льющаяся на нас сверху вода способна так сразу его смыть. Тогда как он чует? А он точно чует. Вон как водит носом по моей шее, снова и снова глубоко втягивая в себя воздух возле неё. А затем он делает то, отчего у меня сознание тысячью фейерверков взрывается. Он кусает меня. Прямо на стыке шеи и надплечья.
— Ты что творишь? — отшатываюсь от него, упираясь ладошками в тяжело поднимающуюся и опускающуюся грудь.
Кажется, он и сам от себя в шоке. Хмурится. Но лишь мгновение. Следом улыбается, да так довольно, что я только больше напрягаюсь.
— Десерты следует пробовать.
И действительно принимается пробовать. Вновь подаётся вперёд и прижимается губами к моей шее. Скользит ими по чересчур ставшей чувствительной коже, слегка прикусывая то и дело. Руки тоже в стороне не остаются, медленно скользят по плечам, слегка задевая большими пальцами полушария груди. Я напряжённо смотрю в полыхающие золотом глаза, стараясь вовсе не дышать. Даже когда ладони ложатся на мои холмики, ласково сжимая.