— Сейчас распоряжусь, чтобы вещи ваши перенесли
И уже собрался выходить
— Постойте, — крикнула я, испугавшись, что он сейчас уйдёт, а я его потом не найду
Лицо Ивана Петровича вытянулось, и он выдохнул так печально, что прозвучало с какой-то безнадёжностью:
— Да, Фаина Андреевна
— А адрес нотариуса? — с надеждой спросила я
— Ах, вы об этом, — с облегчением произнёс доктор, — конечно, сейчас напишу.
Так я получила небольшую отсрочку от того, чтобы не оказаться на улице и адрес нотариуса, к которому незамедлительно и поехала.
Потому что добрый доктор дал мне двадцать копеек на извозчика:
— Фаина Андреевна, возьмите извозчика, до конки от нас далеко, устанете, вы ещё очень слабы
— Я отдам, — сказала я, растрогавшись, и вот теперь мне стало по-настоящему стыдно, что я пыталась шантажировать Ивана Петровича.
— Оставьте, — как-то устало произнёс доктор, — не такие уж и большие деньги.
Извозчик высадил меня возле двухэтажного строения.
— Приехали, барышня, улица Миллионная дом одиннадцать.
Здание было длинное с тремя подъездами, над каждым подъездом был красивый кованый балкончик, сами подъезды были арочными с большими из дорогого дерева дверями. На двери среднего подъезда было две таблички, на одной табличке было написано: «Коллегия 78», а на другом «Нотариус Арсентьев К. К.»
Я посмотрела в записку, которую мне написал Иван Петрович, на ней было написано Константин Константинович Арсентьев и поняла, что извозчик действительно привёз меня туда, куда надо.
Решительно подошла ближе, и прочитала, что мелким шрифтом было подписано, что нотариус находится на втором этаже.
Потянула за резную ручку двери, с первого раза мне не удалось открыть дверь, малый вес, да ещё и слабость, не совладала с весом тяжёлых дверей.
Вдруг из-за спины густым басом прозвучало:
— Посторонитесь, барышня
Я от неожиданности вздрогнула и оглянулась. Взгляд упёрся в широкую грудь, на груди была простая холщовая рубаха, волосы казавшиеся серыми оттого, что черная когда-то шевелюра была щедро усыпана сединой, изрезанное морщинами лицо, но морщины были скорее не от возраста, мужчине от силы было около сорока, а от тяжёлого труда. Ладони были большими и мозолистыми, что бросилось в глаза, когда мужчина, отодвинув меня, ухватился правой рукой за медную ручку и легко открыл дверь. От мужчины пахло кожей и табаком