Актриса!
— Что ж.... Значит, мне просто показалось, да? — и плечиками передернула.
А меня заштормило от этого обмена «любезностями», словно бы и не было у нас одного уродливого прошлого на двоих. Словно бы не она мечтала когда-то засадить меня далеко и надолго. Словно бы не эта девочка хладнокровно пришла ко мне, чтобы подкинуть пресс наркоты и обвинения в износе.
Столько грязи...
Блядь! А я чего?
А я наклонял голову, то вправо, то влево. И продолжил улыбаться, при этом будучи таким до усрачки счастливым идиотом. Почему-то...
Так, что-то ответить же ей надо, да? Вроде бы. Яна вот ждала, смотрела на меня вопросительно. Хмурилась.
Красивая стерва. Так и придушил бы. Но сначала бы зажал где-то в темном углу и надругался всеми известными мне способами. А потом можно и самому будет сдохнуть от передоза.
— Золотова, ты никак под жарким питерским солнцем перегрелась?
Сказал, а сам, считывая ее эмоции и упиваясь ими, вдруг подумал: «а может и не такая уж это и плохая идея озвучить ей реальное положение дел, м-м?»
Что слежу.
Что скучал.
Что люблю.
Интересно, она поверит в эту дикую дичь?
Что сделает, если я прямо здесь и сейчас ее поцелую? Сразу жарко. Грязно. По-взрослому.
Она ответит мне? Или втащит со всей дури по лицу, а потом снова обольет словесными помоями, как это всегда было? Скорее так и случится...
Но оно ведь стоило того? Определенно стоило!
— Понятно..., - кивнула Яна и отвела взгляд, нервно проводя ладонями по плечам, будто бы ей в этом горячем хаммаме вдруг стало холодно.
— Что именно?
— Да, все понятно, Тимофей, — облизнулась она, а затем обняла себя порывисто руками, словно бы сейчас только осознала, что стоит передо мной в одном лишь купальнике.
И слава богам, что она до этого смотрела исключительно мне в глаза, потому что стоило бы ей опустить взгляд ниже, и Золотова бы точно поняла, как я рад ее видеть, черт возьми!
— М-м..., — выдавил я из себя, потому что уже не был способен ни на какой мыслительный процесс. Поплыл.
А Яна за ручку двери взялась. И, не кивая и больше несмотря на меня, просто вышла из пропаренного помещения хаммама, оставляя меня одного.
Обтекать.
Мне же так хотелось бежать за ней, догнать и учинить еще какой-то разбор полетов. Сказать, что именно я прислал ей цветы. Спросить, почему она улыбалась, когда их получила? Ведь я конкретно это и хотел узнать, когда пустился за ней во все тяжкие.