Это явно были не последствия моей с ним жизни.
Это были последствия её с ним жизни, потому что, когда мы были в браке, Альберт никогда таким не был. Альберт всегда придерживался такого, что никакого говна, никакой грязи не должно было происходить между нами. Даже когда возникали спорные ситуации в бизнесе, на каких-то мероприятиях или ещё что-то, он никогда себя так по-свински не вёл. И я понимала, что это последствия его жизни с ней, это у неё настолько низкие моральные нормы, что она может его науськать на то, чтобы взять и устроить скандал на дне рождения единственного внука.
— Пусти меня и вообще не смей больше открывать рот на эту тему. Если ты считаешь, что платишь содержание и можешь заказывать здесь танцы, то ты офигеть, как ошибаешься, Альберт!
— Я не ошибаюсь, я заказываю танцы, Алёна. Если я сказал, значит, так и будет. А пока ты упираешься и строишь глазки всяким малолетним мажорикам, я буду постоянно находиться рядом для того, чтобы ни одна скотина к тебе свои копыта не подтянула.
— А что же ты тогда не думал, когда изменял мне о том, что какая-то скотина к тебе копыта протянула? Что же у тебя за двойные то стандарты? Тебе, получается, можно выбирать молодую девку, брюхатить её, а мне, значит, ни от кого родить нельзя?
— Родить? — захохотал Альберт, запрокидывая голову назад. — Алёна, окстись, Влёнушка, тебе, чтобы лечь с мужиком в одну постель, надо как минимум прожить с ним какое-то время и не просто хотеть его, тебе надо в него влюбиться, это первое и второе. Ты слишком дофига себя уважаешь, чтобы забеременеть от какого-то мимо проходящего мужика. Ты никогда не могла бы таким воспользоваться, и ты явно бы не несла своё пузо впереди собственных амбиций.
Я оскалилась, склонила голову к плечу и усмехнулась.
— Аааа, так вот, значит, какого ты мнения о своей Эллочке.
А сейчас у него по лицу мелькнула такая маска злобы, что меня всю затрясло.
Если он меня сейчас здесь где-нибудь придушит, наверно, я наговорила на это. Хотя однозначно нет, он был виноват сильнее. Это он создал всю эту ситуацию. Не я бегала за ним, цеплялась за ноги и не выпускала никуда. Нет, это ему сейчас важно находиться в моей жизни.
— Не смей так говорить, я тебе просто выдал ситуацию того, как это должно происходить в твоём случае. И как это не произойдёт в твоём случае, потому что у тебя же гордость, твою мать. Ты не пузо будешь впереди себя двигать, ты свою гордость будешь впереди себя двигать. Твоя гордость никогда не позволяла сказать: Альберт, прости меня, пожалуйста. Твоя гордость никогда не позволяла тебе подойти и сесть у меня в ногах, посмотреть снизу вверх и сказать: Альберт, ну я тебя прошу, прости меня. Ты никогда за все эти годы брака язык свой не повернула для того, чтобы сказать элементарных вещей — Альберт, прости меня.