Мне был знаком этот взгляд, я
встречался с ним не раз: во дворе, в спортивном интернате, в армии.
И почти каждый раз, когда на меня так смотрели, дело заканчивалось
дракой. И не потому, что я такой задиристый. Просто из ситуации,
когда на тебя так смотрят, есть только два выхода: опустить глаза
или самому взглянуть ещё более наглым и самоуверенным взглядом. И я
всегда смотрел. Смотрел на «старшаков» во дворе и в интернате, на
«дедов» в армии. И почти всегда это заканчивалось одинаково. Драка
со Слоном тоже была, судя по всему, неизбежна, но не хотелось
затевать её сразу. Всё же маленькая надежда, что он образумится,
оставалась.
— Слон! Я очень тебя прошу! Эта
девушка умирает! — Катя показала на Ольгу. — Ей просто нужно где-то
отдохнуть! Если злишься на меня, то разреши хотя бы им остаться!
Или хотя бы раненой! Хотя бы до утра! Будь человеком, Слон!
Было видно, что Кате с трудом даются
эти слова. Но Слон человеком становиться не торопился. Ухмылка на
его лице уже стала совершенно демонстративной, он оглядел Ольгу и
процедил:
— Да пусть она хоть сейчас сдохнет.
Что мне с того? Какого хрена я должен помогать какой-то шмаре?
Я понял, что больше нет смысла
чего-то ждать, этот человек не походил на того, кто поменяет своё
решение от уговоров. Не скажу, что у меня прямо нестерпимо чесались
кулаки, но набить Слону морду мне уже хотелось. Посмотрел на
растерянную Катю, на которую, к слову, без слёз уже смотреть было
невозможно, и спросил:
— Катя, ты скажи, вот этот сарай
реально самое лучшее убежище из тех, что ты знаешь?
— Там внизу бункер, под домом,
берлога, — не поднимая глаз, ответила девушка.
— И, выходит, если бы он нас
пустил, мы там могли бы полноценно отдохнуть?
Катя кивнула.
— А так как этот урод нас не пускает,
то мы не можем…
— Хайло залепи, петушара! — не дал
мне договорить Слон.
А вот это было совсем здорово, хоть и
обидно. Персональное оскорбление меня зацепило ещё сильнее, хотя
казалось, и так было достаточно. Только вот феня в лексиконе этого
парня меня смутила.
«Сидел, что ли, Слоник наш? Тогда
надо аккуратнее, такой и заточкой пырнуть может, не задумываясь», —
я оглядел Катиного товарища в поисках тюремных татуировок, но
таковых не заметил.
— То есть, — игнорируя Слона, опять
обратился я к Кате. — Этот урод — единственная преграда между нами
и местом, где мы можем отдохнуть? Я правильно понимаю?