Стоит только
прокаженному братству узнать, кто скрывается под броней «Судьи»,
как дело выстроится так быстро, что дознавателям останется только
щелкнуть пальцами, прежде чем приговорить его к колесованию или
сожжению заживо – все детали отлично подстраиваются друг под друга
безо всякой помощи, естественно, как части головоломки.
Одержимый
ненавистью к своему давнему недругу, низвергнутый маркграф
Туринский проник на территорию монастыря, чтобы освободить там
смертельно опасный нейро-агент лангобардской разработки. Откуда он
у него? Очевидно! Маркграф Туринский принимал участие в печальной
памяти штурме Арбории три года назад, более того, как было
установлено позднее судом сенешаля, он примкнул к лангобардским
еретикам, помышляя извести кознями своего недруга, графа Женевы, а
также императорские войска, которыми тот командовал. Вполне
вероятно, лангобарды снабдили его своим дьявольским оружием. Тогда
маркграф Туринский, схваченный верными слугами престола, не успел
пустить его в ход. Оно ждало несколько лет и вот теперь…
Гримберт ощутил,
как его скорчившееся тело источает пот, холодный и липкий, точно
слизь.
Дрянь, и верно
складно выходит. Идеально складно.
- Мы не знаем,
сколько времени нужно «Керржесу», - возразил он вслух, - Возможно,
ему довольно и полчаса, чтобы завладеть жертвой.
- Но в таком
случае у нас было бы сейчас куда больше хлопот, сир Гризео. В
рефектории пил не только Франц, не так ли? Но и ваш приятель
Шварцрабэ, этот бесцеремонный малый, и Красавчик Томаш, и многие
прочие. Никто из них не сделался одержим, как будто?
Чертовски верное
наблюдение, вынужден был признать Гримберт. Но, по большому счету,
ровным счетом ничего не говорящее. «Керржес», в каком бы виде он ни
существовал, наверняка был оружием избирательного действия, куда
более сложным, чем штамм чумы или холеры, сеющий смерть безоглядно.
Едва ли он станет обрушиваться на все, что окажется в его зоне
досягаемости, скорее, точно управляемый снаряд ждет детальных
инструкций от своего хозяина… Но чем руководствовался хозяин,
назначив целью сперва безобидного Франца, а потом старого,
наполовину выжившего из ума, Клауса? И нужно ли искать логику в
том, как он выбирал цель?
- Это может быть
вода или пища, - констатировал Ягеллон с нечеловеческим
спокойствием, - А еще это может быть газ. Какая-нибудь примесь без
цвета и запаха, которая, будучи растворенной в воздухе, проникает в
организм через легкие. Не так ли?