- А
вы?
Шварцрабэ
осклабился.
- Я – последний
из Химмельрейхов, ходящий по земле. Под косу инквизиторского суда я
не попал лишь по счастливой случайности, а вовсе не потому, что
Господь в милости своей совершил чудо над бедным Хуго. Дело в том,
что всю юность я провел в Венеции, где обучался разным искусствам,
по большей части весьма бестолковым, к слову. Но это спасло меня от
суда – инквизитор не смог доказать моей вины и вынужден был
отпустить. Правда, отпустил он лишь мою бессмертную душу да бренное
тело, к которому она крепилась, всё прочее подлежало конфискации и
взысканию в пользу Ордена. У меня не осталось ни земли, ни слуг, ни
денег фон Химмельрейхов, я был гол и чист, как только что
сотворенный из глины человек. Единственное, что мне удалось
уберечь, это мой титул, но, по правде сказать, он занимал совсем
немного места в багаже и скверно утолял голод – его благородного
звучания хватало, чтобы как следует прополоскать горло, но чтобы
вонзить зубы требовалось что-то более существенное… Использовав
пару векселей, спрятанных отцом в надежном месте, да помощь
оставшихся ему верными вассалов, я приобрел старый дрянной
рыцарский доспех, рассудив, что раубриттерское ремесло если не
наделит меня богатством и славой, то, по крайней мере, не даст
пропасть с голоду. О, как я был наивен в ту пору!
Сходится,
подумал Гримберт, стараясь не попасть под очарование Шварцрабэ,
распространявшееся вокруг него подобно ионизирующему излучению. Всё
и верно сходится. Его доспех «Беспечный Бес», его странные поиски
чудес, его нелюбовь к святошам, его язвительность и странный
нрав…
Химмельрейх.
Гримберт попытался напрячь память, чтобы выудить детали, но ощутил
лишь расползающееся под правым виском пятно мигрени. Он слышал это
имя. Кажется, не так давно, уже после того, как сам сделался
раубриттером. Возможно, они с Берхардом встречали «Беспечного Беса»
и его хозяина, плутая между баварскими феодами в попытке предложить
свои услуги местным князькам?.. Едва ли. Шварцрабэ был не из тех,
кого легко забыть. Кроме того, он ни разу не обмолвился о том, что
им приходилось встречаться.
Возможно, я
встречал не носителя этого имени, а его след, решил Гримберт, тот
поток излучения, что оно оставляет за собой во всемирном эфире.
Кто-то в трактире, где они сидели с Берхардом над дрянной
похлебкой, мог упомянуть про старую тяжбу лазаритов с родом фон
Химмельрейхов или досужий сплетник, подсказывавший дорогу, обронил
его случайно, вот оно и засело в памяти…