- Сослан? –
Гримберт мгновенно насторожился, точно слова, небрежно
произнесенные Шварцрабэ, замкнули какую-то схему, мгновенно
наэлектризовав чувства, - Я думал, он по своей воле удалился с
континента. Искал местечко поспокойнее и подальше от людских
страстей. Или даже… бежал.
- Бежал! –
Шварцрабэ пренебрежительно хмыкнул, - Как бы не так! Решение приора
Герарда обосноваться здесь, в Грауштейне, было не вполне его
собственным. Это было решение Капитула Ордена Святого
Лазаря.
- Это вы тоже
расшифровали из сигнумов на броне «Ангела»? – поинтересовался
Гримберт не без язвительности.
- Нет, -
спокойно и совершенно серьезно сообщил Шварцрабэ, смерив взглядом
«Судью» от тяжелых ступней до верхушки бронированного шлема,
нависающего над ним, - Это я узнал от господина инфирмария,
монастырского лекаря, помогая ему отыграться после особенно
крупного проигрыша. Досадного, но вполне предсказуемого. Славный
старик, но скоро ему понадобится тачка, чтобы перемещаться по
монастырю – плоть слишком спешит покинуть его старое тело, оставив
одни только изувеченные кости… Он и сообщил мне, что приор Герард
прибыл в Грауштейн не вполне по своей воле. Да и какой идиот вместо
того, чтобы сосать прованские вина отправится сюда, в край мертвого
камня?.. Да, это было решение Капитула. И, судя по тому, с какой
скоростью оно было претворено в жизнь, а также по некоторым
сопровождающим его процедурам, я бы предположил, что речь идет даже
не о почетной ссылке, а о заключении. Что, вы не знали? Грауштейн
издавна используется Орденом Святого Лазаря чтобы охладить дух
некоторых своих не в меру ретивых братьев. Здесь, на краю земли,
самой природой созданы превосходные условия для раскаяния и
перевоспитания.
- Приор Герард
провинился перед своим Орденом? Настолько, что тот запихнул его в
свой самый дальний монастырь?
Шварцрабэ развел
руками.
- Не могу знать,
старина, так далеко мои познания не распространяются. Я лишь
сообщил вам то, что узнал от господина инфирмария, а также прочей
некрозной братии. Должно быть, господин приор, этот неистовый
защитник христианской веры, совершил на большой земле нечто, что
весьма обозлило его сановных коллег-прелатов. Может, ведя счет
орденскому золоту, ошибся на пару-другую монет в свою пользу? Среди
семи смертных грехов не значится рассеянность, а между тем, я
замечаю, многие казначеи страдают ею в самой запущенной форме! А
может, наш яростный проповедник и обличитель совратил какое-нибудь
юное существо? Не смотрите на меня так, мне и самому противно
думать об этом!