Когда в доме воцаряется тишина, я возвращаюсь в гостиную и помогаю маме убрать остатки посуды в мойку. В последнее время я редко приезжала к родителям, а когда оставалась ночевать — даже не вспомню. Но сегодня я хочу подняться в комнату, которую до сих пор считаю своей, и отоспаться там минимум до обеда.
— Оль, как у тебя дела на работе? — спрашивает отец, когда я прохожу мимо его кабинета, оборудованного на первом этаже. — Никто не обижает?
Вопрос звучит буднично, но я узнаю в нём привычную отцовскую настороженность. Он не из тех, кто станет лезть с советами или нянчиться, но если бы я ответила утвердительно, уверена, решение проблемы появилось бы быстрее, чем я поднимусь наверх.
— Всё в порядке, — отвечаю, прижимаясь плечом к дверному косяку.
— А если серьёзно?
— Ну а что ты хочешь услышать? — грустно усмехаюсь. — Что коллеги смотрят на меня, как на дочь Белогорского, а не как на специалиста? Что прокурор из соседнего кабинета до сих пор убеждён, будто я ни одного дела не довела бы до суда, если бы не фамилия? Что любой успех — это не я, а твои связи и доступ к ресурсам?
Отец делает глоток кофе, слегка морщась — судя по пару, напиток ещё слишком горячий.
— Меня не волнует, что думают твои коллеги, — говорит он спокойно. — Меня волнует, что думаешь ты.
— Я думаю, что фамилия скорее якорь, чем билет для карьерного роста.
— Ирину она не смущает.
— Ирина её сменила и почти не вылезает из декрета, поэтому сложно сказать, что она столкнулась с тем же, что и я.
— Ну извини.
— Это ты меня извини, — качаю головой. — Я не должна была этого говорить. На работе всё в порядке, но иногда мне кажется, что я воюю исключительно с чужими предубеждениями.
Так было в университете, и так продолжается на работе. Мне стоило выбрать другую сферу, но в нашей семье абсолютно все так или иначе связаны с юриспруденцией — и, кажется, другого пути для меня просто не существовало.
Получив несколько советов от отца, который не видит в проблеме ничего катастрофического, я поднимаюсь на второй этаж, запираюсь на замок и, не снимая юбку и рубашку, падаю на свежую постель.
Лекс в сети. От него светится сообщение. После той переписки, свернувшей в другую сторону, остаётся ощущение недосказанности, которое хочется исправить.
«Ты загрузила мой мозг похлеще, чем когда рассуждала о теневых схемах, Оливка. Теперь у меня масса вопросов. У девушек не принято о таком спрашивать, но можно я угадаю? Тебе лет двадцать пять?»