Это не столовая типа «Столовая», как сеть в СПб, а как-то так, ну и все. И устроена как столовая: раздача и т. п. Объявлением зазывают еще и проводить банкеты, для чего имелись ресурсы: два зала, в одном, в углу, напротив раздачи, стол с какой-то аппаратурой и динамики, а повсюду экраны. Но это потом, на втором этаже, сначала лестница. Довольно крутая, украшена – именно украшена – художественным светом, очень лиловым, сильным. Интересно, как гости мотаются со своих корпоративов туда-сюда курить – если, конечно, им не включают опцию курить внутри, но вроде нет – прокуренности не ощущается. Впрочем, на ночь все окна раскроют, напрыскают освежителями, а потом кухня перекроет запахами. Так что днем тут все более-менее по отдельности, а ночами иной раз и тусуются, делаясь по факту каким-то коллективным телом – прямо как некое единое вещество в не очень большом пространстве второго этажа. Это правильно, в каких интерьерах устраивать локальное событие – совершенно все равно.
Еда тут как еда, не в ней дело. За спинами раздатчиц Мясницкая. Середина мая, солнце – где-то с той стороны, за Мясницкой, дело к вечеру, и вот в косых лучах сильного света, на большой фаянсовой тарелке три толстых эклера – с шоколадом поверх, жирные, лоснятся, вероятно, плавятся. Красиво. Да, ребрышки – вот же, все теперь почему-то стал помнить – два дня назад приснился сон, где была некая тусовка (я знаю, какая и кто там был, многочисленная), там тоже были эти ребрышки. Собственно, мне хотелось есть, я взял, что попалось, съел кусок на ходу, а потом долго искал, где помыть руки. Целенаправленно искал, нашел: вот как-то сделалось, что оказываешься уже невесть где, а ведешь себя ровно как в обычной жизни. Просто обстоятельства чуть другие, и больше никакой разницы. К чему это? Да ни к чему, просто бывает и так. И это ничуть не более странно, чем то, что существует это место без вывески, странной конфигурации (описаны еще не все странности), еще и дешевое. Но не попал бы туда, и текст бы не собрался, почему-то именно там это надо делать. Раньше времени не было, а теперь появилось, и здешний интерьер представлялся благоприятным: всякие куски принялись сразу же цепляться один за другой, фактически наползая друг на друга, сворачиваясь в некое животное вещество. Уже тут и теперь.