- Не-е-е-ет, - блеет он. – Не ври мне. Ты общалась с ним все эти годы, да? А мне врала, что любишь только меня.
- Врала? – усмехаюсь. Как же легко вывести из себя мужика, который думает, что контролирует тебя полностью. – Себе врала, что люблю. Такая мразь не достойна любви.
Он тут же оказывается рядом, и я чувствую запах алкоголя, смотря в глаза напротив, когда сам Гущин упирается лбом в мой лоб.
- Только тронь меня, - предупреждаю, и он понимает, чем может закончиться наш разговор.
- Ты ему уже позвонила? – допытывает.
- Ты же не боишься, - отвечаю на это.
- Звонила? – кольцо из его пальцев на моём запястье больно сжимается.
- Нет ещё. Не хочу беспокоить человека попусту. Мы же взрослые люди, которые могут договориться сами, ведь так? И убери руку, теперь ты принадлежишь другой женщине.
Он раздувает ноздри, а меня тошнит от запаха и близости.
- Захар. Отойди от меня!
Подчиняется, и вижу в голове идёт какой-то мыслительный процесс.
- А ты молодец, - злая усмешка. – Думаешь, за яйца меня взяла? Думаешь, твой дружок что-то может мне сделать?
- Он не мой дружок. И повторюсь. Я не хочу войны. Мне нужна Аня. Захар, - запинаюсь на следующем слове, потому что тяжело его произносить, - пожалуйста, - выдавливаю, - не усложняй. Просто выполни мою просьбу.
- С.ука, - его бесит ситуация. – Ты обещала мне, Юля, ты, мать тв., обещала мне, что никогда я больше не услышу о нём!
- А ты обещал любить меня и в горе, и в радости. Сегодня у меня горе, если ты не заметил. Я провожала в последний путь дорогого мне человека. Но тебе было плевать на мои чувства, ты не нашёл ничего лучше, чем втаптывать меня в грязь прямо на похоронах отца.
- Я давно хотел уйти.
- И какая же цепь держала?
- Новоиспечённый покойник.
- Жду подробностей.
- Собрал на меня компромат, суч..ра, и держал, - хватает воздух рукой, сминая его в кулак.
- Осторожней со словами. О моём отце нельзя так говорить! – напоминаю ему. - Что за компромат?
Зар усмехается, качая головой и пальцем, и его волосы мокрые от выступившего пота. Рубашка тоже намокла, и он расстёгивает её, обнажая торс, но я не отвожу взгляда от его холёного лица.
- Он тебя слишком любил, - вижу, как развозит его.
- Ну хоть кто-то меня любил, - хмыкаю, убирая с платья несуществующие пылинки.
- Только он виноват в том, как тебе хреново! – алкоголь дал эффект на голос, это слышно в начинающемся растягивании слов. – В том, как я поступил.