Миссис Мерл помахала ключом на связке, где их болталось не меньше дюжины. Этот ключ, объяснила она, от двери в подвал, куда можно спуститься по лесенке с улицы. Конечно, в часы трапез ему разрешается ходить внутренним коридором, но только в общие комнаты – столовую, ванную и гостиную, если ему захочется послушать радио. Например, о выборах будущего президента Соединенных Штатов, которые состоятся уже скоро. Она сама очень любила радио, особенно передачи «Завтрак в Голливуде» и «Расследования мистера Мото». Что касается ванной, она позволит себе один совет…
– Пользуйтесь ею по вечерам. С утра все девушки скопом ломятся в дверь. Да, и еще, что касается доставки молока, у нас такое правило: кто первый проснется, тот заносит ящик с бутылками в холл.
Она отодвинула стул, убрала связку ключей.
– Завтра же сможете перебраться. Вот только Истер Уитти наведет там порядок. – Она наклонилась к нему и зашептала: – Я вижу, вы носите галстуки, это очень хорошо. Не подражаете этой ужасной богеме из Гринвич-Виллидж.
Что это за ужасная богема из Гринвич-Виллидж, он не имел ни малейшего понятия. Миссис Мерл поправила невидимую шпильку в прическе, огляделась вокруг, словно искала еще какое-то забытое указание, и, так и не найдя, откланялась.
Он еще немного посидел один. Месяц. Короткий срок… но достаточно долгий, чтобы устроиться.
С нижнего этажа доносились голоса, хихиканье, сдавленный смех.
Перед открытой дверью ванной он застал всех девушек.
– Oh boy! – воскликнула Шик. – Я забыла про мужской элемент в нашем обществе!
Она исполнила игривый пируэт, ухитрившись удержать на голове первый том «Полной истории американских железных дорог».
– Ставлю ужин с Кэри Грантом, святой Георгий победил Дракона?
– Так ты остаешься?
– Это ты играл на пианино? – спросила Пейдж и покружилась, раздувая плиссированную юбочку.
Она успела переодеться. Маленькие бантики, целая вереница, подрагивали, точно непоседливые утята, на ее левом бедре.
– А у меня новое платье.
– Красивое, – одобрила Шик. – Это… подарок Эддисона?
– Вот ехидна! За кого ты меня принимаешь, я не такая!
– Не знаю… А какая ты?
Шик сложила руки над головой на манер танцовщицы. Ткань, в которую она была задрапирована, как в тогу, поднялась до середины бедер.
– Вот ты, француз. Скажи, мы, по-твоему, элегантные?