- А! Вы! Ну и где!? – ввалилась в библиотеку старшая по дому в
сопровождении еще пятерых слуг, и натолкнулось на нас, моющих пол.
– Да как вы вообще посмели привести сюда постороннего!
Обыскать!
Мы продолжали пребывать в той позе, в которой мыли – в позе
ничком, тетка с важным видом возвышается над нашими спинами, а
остальные шарахаются меж стеллажей.
- Никого госпожа – отчитались простые слуги пред главной,
закончив обход.
- Где вы его спрятали!? – схватила она за ворот девчонку, зная,
что мальчишке, всегда больнее смотреть за болью женщины, чем
чувствовать её самому.
- Я не понимаю... – жалобно пролепетала Саара.
- Ннну... – замахнулась она рукой, и тут же почтенно склонила
голову, опуская и руку, и девчонку.
Прочие слуги тоже склонились в поклоне – в проходе нарисовалось
новое действующее лицо – хозяин дома. Ночной колпак, ночная
сорочка, тапки, и жутко недовольный вид человека, вставшего отлить,
и услышавшего шум в соседней комнате.
- Хозяин, эти... – указала тетка на нас. – Они привели в дом
постороннего! Да еще осмелились пустить его в вашу библиотеку! Ненс
видел, как они прошмыгнули внутрь!
- Ваш покорный слуга лично видел три силуэта входящие сюда! –
отчитался один из слуг, сгибаясь еще ниже.
И он действительно мог нас видеть! Он истопник, и не спит по
ночам даже летом, не то, что уж зимой, занимаясь постоянным
контролем за температурой в доме, чтоб хозяевам, не дай бог, не
стало некомфортно в их спальнях. А мы, все-таки не ассасины.
- А ваш бдительный конюх, как они входили в дом с черного входа.
Я не знаю, где они его спрятали, мы все обыскали, но...
Хозяин поднял руку, призывая к тишине, и недовольно сдвинул
брови. Происходящее все меньше и меньше ему нравилось. Слуги, без
разрешения ввалившиеся в библиотеку, слуги, без разрешения
приведшие постороннего в дом, да еще и осмелившиеся проводить
незнакомца в его святая святых. Ну и наконец сон, что оказался так
небрежно прерван! Впрочем, последнее, понятное дело, меньшее из его
текущих проблем.
Он пожевал губами, и снял со среднего пальца перстень. Уставился
в его камень и застыл без движения. Слуги затаили дыхание, а мой
интерфейс засек магию, исходящею из перстня, уходящею вглубь
комнаты, рикошетящею от стен, полок и книг, и возвращающиеся
обратно к источнику. И я против воли растянул губы в улыбке,
предназначенной досочкам перекрытия.