Глаза уже отказались извергать из себя слезы, но боль от этого
легче не стала. Пальцы левой руки скрепили и отказывались
удерживать такой вес на себе. Вес меня и любимой женщины, повисшей
на моей босой ступне в не менее отчаянном положении.
Ну уж нет! Зубами буду грызть, но не отпущу! – и я впился тем
что еще осталось в челюсти в камень, мысленно шипя и костеря все и
всех от боли, стараясь любыми путями дотянутся второй рукой до
прута решетки.
Вцепившись обеими руками, до белизны пальцев, и ещё для
надёжности все теми же зубами, я наконец смог себе позволить вновь
включить подавитель боли. Теперь стало полегче. Легче
контролировать руки, по-прежнему желающие отцепится от уже
осточертелого железа.
- Саара! Лесь по мне! – прошипел я, оглядываясь вниз.
По весу я чувствовал, что она все еще там, но все же боялся...
боялся, что мне это кажется, и она уже сорвалась. Девушка
по-прежнему цеплялась за мою ступню, отчаянно пытаясь подтянуться
ослабевшими руками, или хотя бы удержатся. Удержатся не слушающими
хозяйку пальцами, все время стремящимися соскользнуть с неудобной
для опоры ступни вниз.
Я уперся ногой в стену, не давая рукам девушке соскользнуть, и
скрепя непослушными мышцами, потащил её вверх, сгибая конечность в
колене вдоль стены, подставляя вторую ногу в качестве
альтернативного места зацепа.
Девушка не подвела, получив более твердую упор, и небольшой
подъем вверх, она перехватилась за вторую ногу хватом покрепче,
успокаивая моё сердце, проехалась еще повыше, подтянулась, и
поставила ноги на ступню вернувшей в распрямлённое состояние ноги.
Выпрямилась, охватывая меня сзади руками, безуспешно попыталась
дотянутся до решётки, прошептала «прости», обнимая меня за шею, и
подтягивая охватившее тело ногами на уровень бедер, вновь попытка
достать решётку.
И вот она уже подтягивается, чуть не ставя ботинок мне на лицо,
но ставя на плечо... лучше б на лицо! Белое от натуги плече мне
куда важнее смазливой мордашки! Протаскивает себя сквозь решётку,
шипя, при застревании в груди и бедрах, вполне возможно даже что-то
там себе ломая, судя по резкости и вскрику, чтобы прелесть. И
оказавшись на свободе, мертвым хватом хватает мои руки.
- Я тебя ни за что не отпущу! – шепчет сквозь прутья.
Вверх, к свободе, я поднялся уже фактически только благодаря её
силе, так как порванные связки отказывались сгибать руки в локтях.
Потом прутья, в которых у меня чуть не застряла и голова, и бедра,
и грудная клетка, и даже наконец, ноги, решившие, что им стоит идти
сразу вдвоем. Когда я наконец высвободился из решётки сил не
осталось уже ни на что.