Дом Зети монстр разрушил. Сейчас от него торчали острия кирпичной кладки. И оконная рама одиноко торчала из разрушенной стены.
Зети подошла, и очертания ее лица приняли совсем страдальческое выражение. Она несмело дернулась и остановилась от окрика.
– Зети, я сначала пойду.
Девушка кивнула. Я опустил свой рюкзак, перепрыгнул обрушенную стену, заглянул внутрь. Пол покрывала кладка. Крыша – смятая, и разжеванная лежала в огороде, прилегавшем сбоку, а рухнувшие плиты перекрытия упирались в пол в одной стороне дома. Маленькая кровать с наваленными туда кирпичами, разорванный надвое диван. Из распахнутого шкафа торчало длинное серебристое платье. Когда я вышел, Зети смотрела на меня с тревогой в глазах. Я кивнул, и девушка скрылась в руинах своего дома. Походив перед домоv, я пошел за ней. Она сидела на коленях, держа в руках детскую футболку. Обернувшись, я увидел, что горе обезобразило ее юное лицо. На миг она показалась мне старухой. Вытерев слезы, Зети взяла в руки фломастер и на стене дома написала. «Мама, папа, Элоик, я выжила! Я буду ждать вас у папы в башне». А потом она села перед разрушенной стеной и снова погрузилась в рыдания. Повернувшись, я вышел.
– Можно идти, – раздался вскоре одухотворенный голос из-за спины. Она держала добротный небольшой рюкзак.
Лоб девушки сложился двумя складками.
– Они разрушили мой дом, но моя любовь осталось со мной, – Зети поникла.
В поисках слов, которые подошли бы пилигриму-воителю или виконту я откашлялся, но предательские уста извергли какую-то чепуху.
– Так-то оно так, – я пожал плечами.
Девушка нерешительно вышла на дорогу.
– Нам нужно найти оружие, – сказал я. – Без оружия вообще опасно путешествовать.
Зети посмотрела на меня круглыми глазами.
– Может…у папы на работе. В башне.
Она показала рукой на темное здание. Единственная многоэтажка, возвышающаяся над селением: узкое, длинное и серое. Темные окна мерцали под солнечными бликами.
***
Где-то скрипела ставня, иногда дорогу перебегали сумасшедшие псы. И тогда моя спутница вздрагивала и прижималась ко мне.
– Спокойнее, все хорошо, – говорил я, хотя чувствовал обратное.
– Постой, – сказала Зети. – Ты слышишь?
Я остановился напряженно, вслушиваясь в пустоту.
– Ничего не слышу.
– А, по-моему, кто-то плачет.
Зети повернула и легко скрылась за покосившимся забором. Я побежал следом. Миновал развалины глиняного дома. На стене висел плакат с полуголой рокершей. Оборванные края трепетали. На полу покосился детский велосипед. Я оглянулся. Тишина.