– К сожалению, в комнате, где ты раньше ночевала, – девушка показала на одну из четырёх дверей, – теперь живёт дедушка. Кстати, он оттуда почти не выходит, служанка носит еду наверх. А тебе придётся остановиться в папиной комнате.
Последнее предложение она произнесла скороговоркой и, оглянувшись, затаила дыхание, будто ждала, что я взорвусь негодованием. Я же пожала плечами и с улыбкой призналась:
– Рада, что у меня будет своя комната.
Внезапно глаза Терсы влажно заблестели.
– Ты действительно не против? – кусая губы, прошептала девушка. – Ни я, ни матушка не сможем жить там. Ты же понимаешь?
Казалось, она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, и у меня дрогнуло сердце. Похоже, что отец Терсы либо умер, либо ушёл из семьи, и эта рана ещё болит. Понятия не имела, как бы отреагировала настоящая Эстэша, а я подалась вперёд и обняла девушку.
– Понимаю.
Терса не выдержала и всхлипнула, но тут же зажала ладонью рот и испуганно покосилась на дверь в комнату дедушки. Я отступила и весело добавила:
– На самом деле я готова даже на кладовку, лишь бы поскорее снять этот ужасный корсет. Он меня убивает!
Девушка несмело улыбнулась сквозь слёзы и радостно кивнула, а потом шустрой белкой побежала к самой дальней двери. Я же двигалась медленно и, ощущая себя слоном в посудной лавке, то цеплялась за что-то пышной юбкой, то сдвигала плечом старые, потемневшие от времени, картины, украшающие обшарпанные стены.
Комната, которую мне выделили, оказалась светлой и по-мужски аскетичной. Узкая кровать, шкаф, в котором не поместится даже одно платье Эстэши, и стол с табуретом, – вот и вся мебель. Везде лежал толстый слой пыли, но это дело поправимое. Для начала бы снять корсет!
Я завертелась на месте, пытаясь дотянуться до шнуровки на спине, но никак не доставала, и Терса предложила:
– Тебе помочь? Ты не думай, я умею! Гела прислуживала матушке, а я всегда одевалась сама из-за… – Она осеклась и густо покраснела. – Ты же помнишь? Прыщи!
– Помоги, пожалуйста, – мягко ответила я и повернулась спиной. – Кстати о твоей маленькой проблеме. Я не помню. Когда это началось?
– Прыщи-то? – пыхтя, уточнила она. С платьем справилась быстро и, приступив к тугой шнуровке корсета, беспечно продолжала: – Как женская болезнь началась, так и пришла эта напасть. Матушка меня и к знахарю водила, и на прижигания священным огнём, и пресветлой Сельвии молилась, но мне только хуже становилось. Всё!