Альда рассказывала, что на завтрак подали подгоревшую кашу, потому что «…тетка Гизелда погналась за папочкиным Берком, а в это время каша-то и пригорела! Я муттер уже говорила, что на конюшню старую дрянь нужно отправить! Получила бы десяток плетей – лучше бы готовить начала...». От такой новости я слегка впала в ступор, пока следующими предложениями она случайно не пояснила, что Берк – это любимый охотничий пёс моего покойного отца. Мне сильно не понравилось, что из-за такой мелочи сестра была готова отправить женщину на порку. Да и сама идея наказания прислуги кнутом показалась мне достаточно дикой.
Впрочем, по отсутствию электрического освещения и присутствию под моей кроватью ночной вазы, то бишь – обычного горшка, я уже догадывалась, что мир этот технологически сильно уступает моему настоящему. Более того, как я не напрягала память, но в местном языке не существовало таких слов как: телефон, автомобиль или, например, поезд. Мне все здесь было чуждо и не очень понятно, но я понимала, что единственный способ выжить – полная мимикрия под новые условия. А жить мне хотелось! Пусть и было страшновато, но даже такое существование лучше скучного вечного сна.
Во время нашей не такой уж и длинной беседы Альда без конца выражала мне сочувствие, гладила руку и спрашивала, чем она может меня порадовать, но то ли из-за болезни и предвзятости, то ли по другим причинам ничего, кроме настороженности, местная «сестра» у меня не вызывала. Чудилось мне в ней что-то весьма эгоистичное и недоброе.
Вот с моей служанкой, Матильдой, мне было значительно проще. Женщина оказалась простовата и явно плохо образована, но не шло от неё ощущения второго дна и дурных помыслов. Она искренне любила Софи и была предана девушке. Наверно поэтому я уговорила служанку не сообщать матери и сестре о моих проблемах с памятью. Матильда немного смущалась, что придётся утаить такую важную информацию от хозяйки, но потом со вздохом ответила:
-- А может и правы вы, госпожа Софи. Бог его знает, как оно лучше-то будет… Маменька-то ваша всенепременно со старшей дочерью поговорит, а уж та не примет по соседям разнести весть неприятную. Может быть и не стоит ничего говорить…
На том мы и порешили. Когда через день я первый раз увидела Альду, то поняла, почему так легко смогла уговорить Матильду.